Д. Финкельхор (D. Finkelhor) [14], анализируя влияние сексуального насилия в детстве, обнаруживает многоуровневые эффекты травмы. Автор называет последние «травмогенными динамическими ответами», задействующими разные «Я»-состояния. А. Бентовим [5] рассматривает травмогенные ответы в соответствии с его концепцией системного взаимосвязанного процесса с тремя эффектами: 1) «воспроизведения», 2) «избегания» и 3) «возбуждения». Каждый из этих ответов ведет к другому: воспроизведение — к избеганию, или гипервозбуждению; гипервозбуждение — к избеганию, последнее — к воспроизведению по типу круговых реакций. Воспроизведение по своему содержанию является вторжением нежелательных, болезненных и стрессирующих воспоминаний в мысли ребенка, что отражается в темах рисунков, разговоров и игровой деятельности. Развитию ДРИ противодействует наличие прочного «Я» достаточно когезивной идентичности. Формирование нормальной идентичности, здоровое чувство «Я», обусловлены усилиями со стороны родителей, обеспечивающих адекватную заботу, удовлетворяющих потребности, конструктивно реагирующих на эмоциональное состояние ребенка. Если этого усилия не происходит, наступает искажение развития чувства «Я», формируется диффузия идентичности, а в некоторых случаях (при наличии тяжелой психической травмы) развитие ДРИ.
А. Бентовим пишет, что дети, воспитывающиеся в обстановке насилия, характеризуются «глубоким отсутствием „Я“». Имидж и присутствие осуществляющих насилие родителей занимают все психологическое пространство ребенка. Имеет место идентификация с ролью Ж., интенсивная спутанность идентичности, отсутствие чувства ответственности, чувство ранимости, угрозы. Характерно развитие чувства вины (если меня наказывают, значит я заслужил/заслужила это наказание), самоосуждение, стремление к самоповреждению как к самонаказанию. Самоповреждение становится инструментом отвлечения от эмоциональной боли, и приобретения иллюзорного чувства контроля над собой и окружающей обстановкой, в связи с уходом от роли пассивного наблюдателя, ждущего очередного унижения, наказания и/или насилия. Ощущение себя как жертвы или отсутствие чувства «Я» (Self) ассоциируется со спутанным, диссоциированным аффектом, фиксацией (attachment) на связь с агрессором. Это может приводить к идентификации с последним (одно из возможных диссоциированных «Я»-состояний в структуре ДРИ).
Возможно переключение от одной ранимой идентичности, с отсутствующим чувством интегрированного «Я» к другой, защищенной от травматизации, т. е. от бессилия к всевластию. Всевластная идентичность может проявлять агрессию, осуждать других, проявлять повышенную сексуальную активность, развязность, грубость. Полярность, смена противоположных идентичностей формируют основу стиля поведения. При прохождении стадий детско-подросткового периода происходит постепенная кристаллизация основных идентичностей с совершенствованием интернализуемых ролей жертвы и агрессора.