Возглавлял тайную организацию полковник Драгутин Димитриевич, начальник департамента разведки сербского генерального штаба, известный членам «Единство или смерть» под оперативным псевдонимом Апис. Как только Апис получил сообщение о намерении эрцгерцога посетить Сараево, он принял решение о покушении. Первоначально целью был Боснийский военный генерал Оскар Потиорека, но теперь приоритеты изменились. Хотя если он будет сопровождать эрцгерцога, то одно другому не помешает. Дело было за малым — найти людей, готовых пожертвовать жизнью во имя «светлого будущего». С этим возникли проблемы. День визита кронпринца приближался, а роли смертников оставались вакантными. Тут-то как нельзя кстати в кабинете Драгутина Димитриевича и появился он, Гаврило Принцип.
— Я не терплю дилетантства, а тем более в таком ответственном деле не могу положиться на вас. — Димитриевич был непреклонен — Вы не подготовлены для этого. Положиться на волю случая, вы предлагаете мне?
— У нас есть больше месяца, — Гаврило немного оробел под натиском Аписа, но отступать был не намерен. Это его шанс. — Если бы подготовили нас и снабдили оружием, то уверяю Вас, эрцгерцог будет мертв. Все будет организованно, и приложены максимальные усилия для поставленной задачи. Я не один. Со мной будет еще двое моих друзей и единомышленников, и мы уже все решились и готовы пойти до самого конца, понимая, что после убийства наследника, нам придется принять яд. Нас ждет смерть в любом случае. К вам это не приведет не в коей мере. Террористы-одиночки. Не более.
— Сегодня готовы, а завтра как знать. Молодежь нынче переменчивая. Что вы видите в этом? Для чего вы идете на эту Голгофу?
— Свободу. Все ради свободы для наших братьев. Мы жертвуем своими жизнями ради них.
— Я вижу в вас только романтические бредни. А вот вы многого не замечает в сегодняшней политической обстановке. Как знать, что раскрутит этот маховик. К каким событиям приведет. Вы выглядите немного бледным. Болезнь?
— Слабость и разбитость в последнее время действительно немного подкосили меня, но уверяю, это не помешает мне.
— Знаете, а что-то в Вас есть. Ваши речи и план, который вы мне битый час тут излагали, не заставили бы меня согласиться на это, даже если бы вы были единственными кандидатами на эту роль. Лучше упустить момент, чем такая жалкая попытка. Ваш план никуда не годится. Мы конечно же подготовим свой. Не ваша неубедительная бессмысленная речь, а ваш взгляд изменили мое мнение о вас. Ваш взгляд, несмотря на вашу, как вы выражаетесь, слабость, полон твердости и веры. Я заметил что вы не сводите с меня глаз, не отводя взора, во время всего нашего разговора. Внутренний железный стержень держит вас. Когда вы вошли и предложили себя добровольцем, я видел умирающего старца с молодым лицом и наивным мировоззрением, не понимающим хитросплетении этой арены, на которой мы бьемся. Для чего вы живете, спрашивал я себя. И понял что вы не живете, а просто существуете в этом бренном мире, волоча свое тело, как ненужный груз. В вашем взгляде и глазах я видел смерть. Вы стремитесь к ней. Уверен, что вы уйдете из этой жизни в любом случае, но ведь вы хотите не просто отойти в мир иной, а оставить след в истории. Стать кем-то. Вы голыми руками разорвете, ради своей цели придуманной и бессмысленной веры. Правда я так и не услышал от вас ответа, к чему же вы стремитесь, какова ваша истинная цель. Но вижу ее в ваших глазах, и мне становится страшно за вас. Странно, как подумаешь, что каждое человеческое существо представляет собой непостижимую загадку и тайну для всякого другого. Когда въезжаешь ночью в большой город, невольно задумываешься над тем, что в каждом из этих мрачно сгрудившихся домов скрыта своя тайна, и в каждой комнате каждого дома хранится своя тайна, и каждое сердце из сотен тысяч сердец, бьющихся здесь, исполнено своих тайных чаяний, и так они и останутся тайной даже для самого близкого сердца. В этом есть что-то до такой степени страшное, что можно сравнить только со смертью. Говорите, за оставшийся месяц, вас можно привести в форму и подготовить к теракту? Ошибки здесь недопустимы.