Сделал Давид себе стрелы и лук,
На охоту пошел за город в поля,
То ли каждый день охотится он,
Убивает он перепелов, воробьев,
К старухе одной под вечер идет,
Той, что милой была его отца.
Старуха та ему говорит:
— А зачем ты, Давид, по моей грече ходил!
По грече ходил, мою гречу помял. —
Давид говорит: «А как же мне быть?»
Старуха тогда Давиду в ответ:
— Ведь был твой отец могучим царем,
И много имел скота и добра.
А как помер отец, и по сей самый год
Мысрамэлику Ован податей не платил.
Мысрамелик теперь за ними пошлет,
И заплатит Ован подать за семь лет.
Уснул Давид и спал до зари:
На рассвете встал, лук и стрелы взял,
На гречу пошел, перепелку убил.
Мысрамэлика ж посол, именем Козбадин,
Пришел, отворил ворота казны,
И казну считал, унести хотел.
Старуха пошла, увидала посла
И что в грече Давид перепелку убил,
Говорит: — Давид, чтоб тебе да пропасть!
Только есть у меня, что греча моя,
Хлеба куска ты лишаешь меня.
Если ты удалец, так поди, посмотри,
Мысрамэлика посол, именем Козбадин,
Там отца твоего уносит казну. —
Давид ей в ответ: «А где он? Покажи».
Старуха тогда Давида повела,
Вернулась сама, а Давид увидал,
Что посол Козбадин считает казну.
Как завидел Давид,
Кровью взор налился,
Рассердился, сказал:
«Ты встань, Козбадин, а я буду считать!»
Не встал Козбадин.
Занес руку Давид, его за руку взял
Да как бросит его до самых дверей.