Какой бы странной она ни казалась, самой поразительной чертой в ее облике был крошечный ребенок, прикрепленный к ее левому бедру. С серьезным и добродушным выражением ребенок озирал этот новый для него мир, образованный в данный момент нашим суетливым перекрестком.
Мы приблизились к машине и почувствовали с трудом выносимую вонь. Две передних двери были приоткрыты, мутный свет шел с потолка. Полусъеденная курица торчала из пластикового мешка. Мы спросили курильщицу сигар, нужна ли ей помощь. Она повернулась к нам, но было неясно, правильно ли она нас фокусирует, то есть во множественном ли числе. Впрочем, она обратилась к нам при помощи собирательного существительного. "Пипл, -- сказала она, -- я не знаю, что делать с этой проклятой развалюхой". Она звучала в удивительно низком регистре.
-- Не волнуйтесь, сударыня, -- сказали мы. -- Сейчас мы вас раскочегарим!
-- Пипл, вы так добры, вы так милы! -- вскричала вдруг она с неожиданной страстью, как будто мы предложили ей одну из наших почек.
-- Подождите немного, сейчас мы приедем сюда на нашей машине, -сказали мы. Тень улыбки проплыла по ее длинной физиономии, после чего ее всю передернуло. Беспомощно она прошептала:
-- Пипл, у меня ключа нет.
-- Где же ваш ключ?
-- Пропал.
Несколько минут прошло в молчании. Женщина покачивалась, как мыслящее внеземное растение.
-- Может быть, у вас есть другой набор ключей дома? -- спросили мы.
-- Дома? -- она улыбнулась уголком рта. -- Может быть. А может быть, и нет.
-- Нельзя ли узнать, где вы живете, мэм? -- спросили мы осторожно, ожидая услышать в ответ что-нибудь вроде "Зембла" или "Рубла".
-- Гикки, -- она улыбнулась с привкусом какой-то отдаленной ностальгии.
-- Это где? -- спросили мы с еще большей осмотрительностью.
-- Зовите меня Гикки, хороший пипл, -- сказала она. -- Я Гикки.
-- Так где же вы живете ...хм... Гикки?
-- Спрингфилд, -- она сказала меланхолично.
-- Стало быть, вы Гикки Спрингфилд, или вы Гикки из Спрингфилда?
-- И то, и другое.
-- А это ваш бэби прикреплен к вашей ноге? -- спросили мы с ударением на слове "ваш".
-- Да, это мой бэби! -- воскликнула она с ударением на "бэби".
-- Это моя дочь Кассандра! -- она разразилась рыданиями. Весь ее огромный костяк дрожал и дергался в диких спазмах. Что касается бэби Кассандры, она казалась совершенно невозмутимой в этой тряске. Только ее маленькие ручки трепетали, словно ища равновесия.
-- Мы описались, добрый пипл, -- стонала Гикки. -- Мы мокрые и грязные! Мы не можем больше жрать нашу тухлятину! У нас ломка! Мы потерялись тут совсем, несчастные, мой добрый заботливый пипл!