– Дорогая Клара, тебе надо развеяться, – полька заботливо взяла родственницу под руку. – Приезжай на лето ко мне. В Кракове и Львове будет очень весело. А потом, что ты о нём знаешь, кроме его собственных рассказов о самом себе? Поверь мне, дорогая, так драться могут только прожжённые авантюристы без средств и без всякого положения.
– Но, Бетти, я ничего не могу поделать. Чувствую себя наивной девушкой, и мне всё равно. – Клара мягко глянула на подругу.– Ведь и ты можешь потерять многое из того, что обеспечивает твоё положение. Муж говорил, у вас взбунтовались казаки и это очень серьёзно. А потом, ты не обижайся, но о тебе тоже отзываются, как об авантюристке.
Графиня оскорблёно сжала чувственные губы. И надменно высказалась в ответ на такое замечание:
– Я рано потеряла мужа и вынуждена вести свои дела сама. Впрочем, пусть глупцы болтают, что хотят.
Она с надлежащим вниманием отвлеклась для осмотра приготовлений к отъезду своей кареты. Слуги губернатора затягивали толстые кожаные ремни, крепили к заднику дорожные сундуки. На козлы взобрался кучер с обветренными красными лицом и руками, а пока устраивался, показал под ливрейным камзолом туго обтянутый зад, крепкий и надёжный на дальних дорожных перегонах. Подошедшая дородная кухарка вальяжно подала ему полную стопку, и он, следуя древним кучерским правилам и как бы исполняя важный обряд, шумно выдохнул и разом опрокинул водку в бездонное горло.
– Работа у нас такая, на холоде, – медленно выдохнув, сказал он ей, словно по необходимости снисходил до такого объяснения.
– И куда теперь? – уважительно полюбопытствовала кухарка.
– В Нарву.
Он сплюнул к куче губернаторского хлама и всем видом показал полную готовность отправляться хоть на край света. У приоткрытой дверцы кареты родственницы поцеловались, не вполне довольные одна другой, но обе изобразили искреннее огорчение от необходимости расставания.
– И где же он сейчас? – вдруг небрежно спросила графиня.
Подруга вмиг поняла, какой айсберг подразумевался под невинным поверхностным вопросом.
– Он временно вынужден скрыться из города, – объяснила губернаторша, интонацией выделив слово "временно".
Графиня отвернулась, чтобы не показать ей усмешки, поднялась в карету. Но когда села на привычное сидение с мягкими подушками и посмотрела на родственницу, лицо и синие глаза выражали сочувствие.
– Дорогая, я буду возвращаться через две недели, – сказала она. – Надеюсь, ты мне его покажешь.
Карета скрипнула и накренилась, покачалась, пока ксендз устраивался спутником графини напротив. Он закрыл дверцу, постучал в стенку над головой кучеру, и тот звучно щёлкнул кнутом. Две пары мышастых лошадей тоже хорошо отдохнули и резво стронули карету, покатили по площади и свернули на улицу, которая вела к самым главным, восточным воротам крепости.