– Не поедет, сука, струсит… Я думал об этом – есть один вариант, но крайне ненадежный.
– Тогда… «снять» его в другом месте? – Хабаров, услышав себя, содрогнулся: кем стал? – Ездит же Карен жрать, к шлюхам, еще куда…
– Пока я жив, он из дома не высунется. Неправильно сделал: нужно было сначала меня валить, а потом дядю. Но это на руку, – он улыбнулся, – будь эта тварь умнее, кормить мне червей где-нибудь в лесу.
Его слова напомнили о полковнике Никонове, но Хабаров обнаружил, что может думать об этом без прежней дрожи.
– Тогда штурм? – Он свернул чертеж.
– Наверное, – Исмаил постучал по столу, – но есть одна проблема.
– Всегда есть, – хмыкнул Стас. – Что?
– Оружие. У нас автомат, две гранаты и пистолет. На двоих.
– Пистолета нет, – сообщил Хабаров. – По крайней мере, у меня: своим отдал, на всякий случай…
– Значит, еще хуже. Взять я нигде не могу – всюду ищут, – и что делать, не знаю.
Стас задумался:
– Есть кое-что… Не знаю, сработает ли. Вообще, меня с человеком знакомили, но я сильно сомневаюсь, что он меня запомнил.
– Один возможный вариант все равно лучше, чем без вариантов, – глубокомысленно изрек кавказец. – Поехали.
– Один съезжу. Там посторонних не жалуют…
Исмаил глянул подозрительно:
– Вот как? А не задумал ли ты…
– Нет, – Хабаров махнул рукой. – Карен угрожает мне и моей семье… значит, нужно его «потерять», и чем быстрее, тем лучше.
– Хорошо, – кавказец завалился на тахту, вытащил потрепанную книжку, – поезжай. Деньги возьми в столе.
Стас выдвинул ящик и увидел сложенные рядком пачки долларов.
– Ого! Богатый…
– Считай, наследство. Бери все – мало ли, понадобится… Купи, что нужно: знаешь, воевал…
– Ты откуда знаешь, что воевал?
– По глазам вижу. Только гуляя со смертью, можно научиться так смотреть.
Он погрузился в книгу и больше не произнес ни слова. Стас завел «Короллу» и поехал к Димарику, совсем не уверенный, что из этого что-то получится.
Жители барака – обиталища торговца – то ли праздновали, то ли, наоборот, кого-то хоронили, понять невозможно: один играет на баяне веселенький мотивчик, другой успокаивает ревущих в голос баб. Несмотря на слякоть и мелкий дождь, на улицу вытащили столы, за которыми собрались все – человек двадцать взрослых и десяток ребятишек. На столе – соленые огурцы, хлеб, немного зелени и много водки вкупе со стремительно убывающим портвейном «777».
Хабаров со всеми поздоровался – кажется, никто не обратил внимания на незнакомого человека, наоборот, как родному протянули стакан – и прошел в подъезд: Димарика среди скорбяще-веселящихся он не обнаружил.