- Сама не знаю, как так получилось. Удар, боль... Дальше не помню ничего.
Лил говорила негромко, но в голосе уже не было слабости и страдальческих ноток. Оборотниха же была верна себе: та же беспардонность, даже невзирая на обстоятельства.
- Ясно, - бросила она небрежно. - Бывает. Тикоту тоже зацепило, и Дуд стрелу словил.
- Как они? - забеспокоилась раненая.
- В порядке. Там царапины, парни и магам не показывались. Спиртом залили, само заживёт. У нас ведь и не такое бывало.
Она словно укоряла Лилэйн за то, что той понадобилась помощь целителя.
- Ладно, я пойду. А то тут к тебе уже... прилетели.
Демоны! Снова унюхала!
Сэллер прижался к стене, пропуская мелкую язву, и отвернулся, не выдержав её не по-доброму насмешливого, колючего взгляда, в котором вновь почудились зелёные искорки.
- Всё шпионишь, птичка?
- Иди ты, - пробормотал он чуть слышно.
В ответ девчонка скороговоркой высказала то же пожелание, но на местном наречии и с указанием точного пункта назначения. Зараза! И как только брат мог с ней связаться? Хорошо, что одумался.
Маг провёл ладонью по лицу, сгоняя с него неприязненную гримасу и шагнул в комнату Лил. Девушка лежала на узкой кровати, у маленького окошка с мутными, наскоро протёртыми суетливой хозяйкой стёклами. Увидев его она улыбнулась, а потом, наверное, вспомнив, чем закончилась их встреча вечером, поспешно отвернулась к стене. Но улыбка, насколько он мог заметить, осталась, и к ней добавился лёгкий румянец на ещё недавно бледных щеках.
- Как ты?
- Спасибо, уже лучше. Галла сказала, что скоро можно будет встать.
- Галла знает, что говорит. Она же у нас целительница.
- Да? - удивлённо обернулась Лилэйн.
- Да. Травница.
- Шутишь? - надулась девушка.
- И да, и нет. Шутка, конечно, но в ней нет ни слова лжи. До войны Галла преподавала "Травы и зелья" в Маронской Школе, а после занятий дежурила в тамошней лечебнице.
- А Сумрак?
- Тоже был учителем. Фехтования.
- А ты?
- Просто мальчишкой, наверное.
Девушка заворочалась, и он не сразу сообразил, что она отодвигается к стенке, освобождая для него место на краешке постели.
- Расскажешь? Интересно, каким ты был раньше.
- Ничего интересного. Но если хочешь, расскажу.
Он присел рядом. Что рассказывать не знал: не привык говорить о себе, и никаких забавных историй времени беспечной юности, как назло, не припомнилось.
- Так каким же ты был? - повторила Лилэйн.
- Не знаю. Таким же, кажется. Только брился реже и стригся чаще. А ещё у меня было два глаза. Но с девушками, тем не менее, жутко не везло.