* * *
«Сита» Эспе не нашла у меня никакой травмы. По-моему, это она чего-то недосмотрела. Маме она сказала, что мне просто надо выговориться, очень-очень надо, прямо-таки до ужаса, но это вовсе никакая не болезнь, а просто тяжесть, вроде тяжести в желудке. Тоже мне диагноз! Такой диагноз и я кому хочешь поставлю, это же раз плюнуть.
А еще «сита» Эспе сказала моей маме, что надо, чтобы меня иногда хотя бы немножко слушали дома. А мама ей:
— Да куда ж больше?!
На переменке Джиад мне сказал, что «сите» Эспе просто неохота было два раза в неделю терпеть такого зануду, как я. Конечно, он нос задирает: его-то она не выгнала. Выгнали только меня. Меня одного. Если бы не очки, я бы, наверно, подрался с Джиадом, но мне уже и так надоело получать тумаки с двух сторон: сначала от Джиада, а потом от мамы за разбитые очки. Я вообще из тех, кто подставляет вторую щеку. Папа говорит: «Когда тебя бьют, надо давать сдачи».
Ага, чтобы еще раз схлопотать! Ну уж это дудки!
Честно говоря, я жутко расстроился из-за «ситы» Эспе. Представляешь, сдаешь ты, например, мочу, забираешь результат, а там написано: «А вы, батенька, зануда», и подпись: «доктор Мартинес».
Обидно же. Маме, похоже, это все тоже совсем не понравилось, потому что она сказала:
— Умная выискалась. Можно подумать, я своего ребенка не слушаю. Да он мне даже белье в машинку положить спокойно не дает!
В конце концов пришлось мне разреветься, ты на моем месте сделал бы то же самое. Мама пообещала, что вечером они все как один придут меня слушать, чтобы чужим людям неповадно было болтать, что меня в родном доме никто не слушает.
Короче, вечером все заявились ко мне в комнату. По правде говоря, я даже растерялся немножко. Дедушка улегся на кровать. Мама с Придурком на руках уселась рядом. Папа сразу повалился на диван. И говорят:
— Ну давай, выкладывай.
Елки, не люблю я импровизировать. Пришлось достать две оставшиеся тетрадки. Я прочел первую и взялся было за вторую, но тут папа ка-ак захрапит! Он у меня храпит так, что стены дрожат. Я прямо не знал, куда деваться. Они все разлеглись у меня на кровати, даже пристроиться было негде. В общем, я их так там и оставил, пусть себе валяются вповалку. Я им свет погасил, радио выключил, накрыл их дедушкиным покрывалом. Когда мама завтра проснется, будет ныть, что у нее все кругом болит, как будто на ней воду возили. Сами виноваты. Вот дослушали бы до конца историю моей жизни… А так я скоро начну думать, что от моих тетрадок даже мухи дохнут.
Наверно, завтра меня будут ругать. Не знаю, за что, но обязательно будут. Про такие вещи всегда знаешь заранее, как про то, что схлопочешь двойку на экзамене. Сусанка сказала, что к психологам отправляют таких, кого отовсюду выгнали, а раньше их отправляли на необитаемый остров. Если бы мне пришлось выбирать между «ситой» Эспе и необитаемым островом, я бы выбрал… папину и мамину кровать. Я в жизни еще не спал на такой большой пустой кровати. Хотя она шириной всего метр тридцать пять сантиметров. Как говорит мама, чтобы спать в обнимку. Правда, насчет «в обнимку» она всегда потом добавляет, что это просто так говорится.