», - подумал наблюдающий издали филер Перцов и сосредоточил свое внимание на действиях девушки. На следующий день в 9 часов утра «Быстрая» вышла из дому, поехала на извозчике на станцию Лосиноостровскую и пошла в багажное отделение. Через некоторое время она вышла с носильщиком, который нес большой ящик, который и установил на извозчика «Быстрой». Филеру удалось узнать, что ящик был помечен в железнодорожном коносаменте как «домашние вещи». Данина поехала прямо на Никитский бульвар, к меблированным комнатам, где ее встретил «Григорий», очевидно поджидавший ее у входа на улице. Он быстро схватил ящик и внес его внутрь дома, а Данина, расплатившись с извозчиком, отправилась в Голицынскую больницу. Полиция тотчас явилась на обыск и обнаружила привезенный ящик в комнате Петрова, где он, сестра его Маня и студент Петухов были заняты распределением по пачкам прокламаций. Их арестовали; была арестована и Данина; маленькая и хрупкая, она сидела передо мною, отказываясь отвечать на вопросы; судорожное дыхание и постоянно наполнявшиеся слезами глаза выдавали ее большое горе.
Вскоре после опроса Даниной мне доложили, что меня хочет видеть ее отец. Вошел огромного роста элегантный мужчина, гладко выбритый, с за-
Россия'^1^в мемуарах
чесанными назад седеющими волосами. Отрекомендовавшись мне доктором Даниным, он сказал:
- Я хочу поговорить с вами, полковник, о моей дочери… - Тут его голос дрогнул и оборвался. Я попросил его сесть, и он как-то неловко и тяжело опустился в кресло.
- Я только шесть месяцев как овдовел, - начал он, - моя старшая дочь, теперь арестованная, заменила мать для моих маленьких детей, и весь дом лежит на ней… да и мне без Нюры… - Затем, искренно и правдиво, он стал говорить о дочери, подтверждая уже создавшееся у меня впечатление.
Анна Данина любила семью, хорошо училась и была вне всяких политических партий, вполне разделяя взгляды своего отца, конституционалиста-эволюциониста.
- Я человек науки, - говорил он, - природа все создает эволюцией, а не ураганами, Нюра тоже понимает это. Петрова, ее подруга по факультету, сыграла на ее товарищеском чувстве, прося ее съездить за багажом, которого будто не могла получить лично, не объясняя, что в нем находится. Несомненно, что дочь подозревала или знала о принадлежности Петровой к революционной партии и что находилось в ящике. Отказаться исполнить такую просьбу было бы, по мнению Нюры, не только не по-товарищески, но могло быть истолковано трусостью, чего дочери не хотелось. Тяжела была ей мысль заслужить презрительный взгляд или едкую насмешку решительной и авторитетной в студенческих кругах Петровой; словом, она не отдавала себя отчета в последствиях своего поступка для себя и семьи…