Записки горного стрелка (Найтов) - страница 11

— Лаврентий, проходи. Что там на юге? Всё успели взорвать? Кто вместо Буденного?

— Будённый. Он хорошо справляется. Наступление противника, в основном, сорвано. Фронт закрепился на естественных рубежах обороны. Я снял и расстрелял Гордова, вместо него — Рокоссовский.

— Он же ранен!

— Он согласился принять командование фронтом.

— Ты понимаешь свою меру ответственности, Лаврентий? Положение у нас катастрофическое, гораздо хуже, чем было под Москвой в прошлом году. На что ты надеешься?

— На историю, Коба. Подожди! — он прошёл к двери кабинета и открыл дверь, — Заносите!

Два чекиста пронесли в кабинет несколько предметов, завёрнутых в мешковину, и положили всё на стол. Начали распаковывать, но Берия их остановил.

— Всё, спасибо, вы свободны. — и сам начал распаковывать и раскладывать предметы: пулемёт, снайперскую винтовку, гранатомёт, мину направленного действия, радиовзрыватели и остальное. Сталин заинтересованно подошёл к столу и, в первую очередь, взял в руки пулемёт.

— Откуда это?

— Из Афганистана, из 1980 года, Коба. Оттуда вышел человек, наш, советский. Вот его документы. Ты на партбилет посмотри: все тайные знаки на месте, порядок не перепутан, добавлено три новых знака. Три раза меняли партбилеты, но — это НАША ПАРТИЯ!

Сталин начал рассматривать партбилет под косым углом. Да, постановление 25 года, зафиксировавшее эти знаки, исполнялось в 1974 году, в год выдачи этого партбилета.

— Что этот человек сказал об этой войне?

— Мы её выиграли, Коба! Он военный, войсковая разведка. Грамотен, обладает хорошей, я бы даже сказал, очень хорошей памятью. Профессионал. Дал ценные сведения по положению на всех фронтах. Поэтому я и оставил Будённого на месте: военные историки мира признают, что отступление Южного фронта, проведённое им, это шедевр маневренной войны. Он сумел отойти, потрепать противника, растянуть его коммуникации и закрепиться на естественных рубежах обороны. Дальше немцы не пройдут на том участке. А вот Тюленев себя проявил как нерешительный и безынициативный комфронта, который сорвал 'Большой Сатурн'.

— Какой 'Большой Сатурн'?

Берия вынул из планшета карту.

— Вот операции которые будут проходить в этом и следующем году. Вот 'Большой Сатурн'. Он — провалился из‑за действий Закавказского и Северо–кавказского фронта.

— Где этот человек, Лаврентий?

— В Монино.

— Привези его ко мне, вечером. Всё это поставь вон туда, в шкаф. И до вечера.

Когда Берия вышел, Сталин сказал Поскрёбышеву, что занят, подошёл к шкафу и вытащил из него пулемёт. Легкий, меньше 8 килограммов, с ленточным питанием и сошками. Сталин поднял крышку и посмотрел вовнутрь. Отбросил в сторону ленту и закрыл крышку. Поднял пулемёт к плечу, даже с его не очень хорошо работающей рукой, это оказалось совсем не трудно. Оптический прицел. Нет, сейчас это — лишнее. Покрутив его ещё немного в руках, поставил на место, и взял в руки винтовку. Отсоединил магазин: стандартный винтовочный патрон, сдвинул предохранитель и оттянул затвор, отпустил, затвор глухо щелкнул, ИВС вскинул винтовку и прицелился через окно. Тоже очень удобная и лёгкая винтовка. Сухо щёлкнул спуск. Сталин присоединил магазин. Несомненно, нужно копировать и запускать в производство. 'А это что?' - подумал он, подняв легкую, слегка изогнутую, явно пластмассовую вещицу. На одной стороне было написано 'к противнику'. Крутить её в руках он не стал, аккуратно поставил на место. С таким же интересом осмотрел пистолет в пластмассовой кобуре. Он ему не понравился. Слишком тяжёлый для него. Тем не менее, большое количество патронов в магазине — это удобно в бою в городе и стеснённых условиях. Патроны ему были не знакомы. Дослав магазин на место, Сталин вложил пистолет в кобуру, и ещё раз взял в руки партбилет. Что‑то насторожило его в нём. Да, вот что! Нигде он не увидел, ставший уже привычным, собственный профиль. 'Если он говорит, что мы выиграли эту войну, то почему снят мой профиль? Странно!' Он взял пакет с личными вещами неизвестного разведчика и пошёл к себе к столу. Неторопливо набил трубку и прикурил. Так, что здесь: газета 'Правда' за 21 июля 1980 года. Странный орден, он достал лупу: Октябрьская революция. На первой странице: Открытие Олимпийских игр в Москве, странного вида пузатый медвежонок, победа в стартовом матче чемпионата по футболу: СССР–Венесуэла — 4:0, прыжки в длину: золото и серебро у СССР. В борьбе победил Вахтанг Благидзе из Грузии. На 5 странице мировые новости. Странно, если он говорит, что идет война, то почему в газете об этом ни одного слова? Они что, не понимают, что это сплачивает народ? Так, это что? Фотографии. Это, видимо, он сам, какой‑то, странного вида, парашют, незнакомые танки и машины. Огромный толстопузый самолет без винтов, из которого выезжают танки. Фотографий немного. Это что? Он вздрогнул, когда неожиданно открылась крышка плейера. Внутри лежала ещё одна коробочка. Захлопнув крышку, он отложил в сторону незнакомый прибор. Пластмассовый карандаш c металлическим грифелем. Провел им по бумаге и попытался стереть появившуюся черту. Не стирается, это — ручка. Покрутил в руках, отложил в сторону, взял опять фотографию и внимательно рассмотрел лицо. Он считал себя хорошим физиономистом. Лицо ему понравилось, даже несмотря на большой шрам, пересекавший его. Отодвинув от себя вещи, Сталин раскурил погасшую трубку. 'Это знак! Знак свыше! И его надо использовать! На все сто. Этот человек знает многое и может повлиять на весь ход войны. Интересно, как он сюда попал? А вдруг удастся попасть обратно и получить помощь от СССР-80? Зря я сказал, чтобы его привезли вечером. Надо немедленно с ним поговорить.' Он снял трубку и попросил соединить его с Берия.