— Поймаем и голыми руками. — Я смотрела на огонек печи, это было стократ прекраснее любого телевизора. — И запечем… Или сварим? Или половину запечем, а половину сварим?
— Тише, — сказала вдруг Эльвира. — Вы ничего не слышите?
Мы с принцем сразу замолчали.
Издалека приближался шум. Сначала он был смутным, почти неразличимым, но уже через пару минут можно было разобрать мерный конский топот. Бряцание металла. Стук колес. И — от этого звука меня мороз продрал от макушки до пяток — пение трубы. Знак, что поход продолжается и обозу нельзя отставать…
— Оберон идет! — прошептала я в ужасе и восторге. — Это наши…
Эльвира и принц побледнели так, что даже отблески огня в печи не могли придать их лицам теплый оттенок.
Звук каравана приближался.
— Погоди! — шепотом взмолился принц. — Подожди… минуточку…
А у меня и у самой пропало желание бежать навстречу. Ведь придется отвечать. Прямо сейчас. И что я скажу?!
Мы втроем припали к маленькому окошку. Вот показались флажки на копьях… Белый конь и его всадник, на голове всадника блестела корона…
Это был не Оберон.
Замерев, сдавив ладони друг друга, мы смотрели, как появляются один за другим люди. Всадники и пешие. Кареты. Телеги. Снова всадники… Много, длинная вереница, целое Королевство…
Ночь просвечивала сквозь их тела, одетые в лохмотья. Серые призраки-слуги шагали за обозом. Призрак-король восседал на дохлом коне, торчали сквозь кожу круглые лошадиные ребра. На ногах у идущих звякали ржавые железные башмаки. Призрак-трубач поднял ржавую трубу…
Только не привал! Пожалуйста! Только не привал!
Трубач сыграл «долгую дорогу».
Караван миновал замок, даже не глянув на него. Последние из идущих давно скрылись в темноте, а мы все стояли у окошка, держа друг друга за руки и не произнося ни звука.
В эту ночь я совсем не спала. Я думала о нашем Королевстве — том, которое мы покинули. Об Обероне. О Гарольде и его матери.
Что, если их ждет такая же участь? Если они не найдут пристанища и обречены бродить вечно, безостановочно, в железных башмаках?
Печка остыла, в домике стало холодно. Я выбралась наружу (приближался рассвет) и побрела на разведку.
Обойти замок по кругу не удалось: противоположный склон холма был изрезан оврагами и заплетен колючими кустами. На дне рва пузырилась какая-то грязь; я осторожно перешла мост, вошла в открытые ворота и остановилась в нерешительности.
Пустота, гниль, запустение. Ржавое оружие на полу. Человеческий костяк на подступах к лестнице, рядом сломанное тусклое лезвие — кто бы он ни был, но умереть ему посчастливилось прямо на боевом посту…