Маг дороги (Дяченко) - страница 115
И путь домой. К маме.
А кто осмелится встать между магом дороги — и его мамой?!
И я ухмыльнулась бабище в ответ.
Показалось мне — или она смутилась? Неужели глаза-воронки вильнули на секунду, неужели в них промелькнула растерянность?
Бойся меня, туманная толстуха. Бойся, жирная тетка. Убирайся с дороги, самозваная королева!
Навершие моего посоха полыхнуло так, что ненужным стало ночное зрение. Серый тусклый мир озарился зеленым и красным. Лицо бабищи набрякло, тело сделалось еще более рыхлым и складчатым. В глазах-воронках загорелись мертвенные бледные огоньки. Она подняла руку — толстую, трехпалую; она будто подавала кому-то знак: майна, вниз.
И я вдруг увидела, как опускается небо.
Само небо, укрытое серыми тучами, шло на нас, будто давильный пресс. Заметался жуткий ветер, затрещали ветки за моей спиной, верхушка самого большого дерева сломалась, за ней другая, третья… Вопя от ужаса, попадали на землю принц и Эльвира.
Тогда я уперла посох в землю и сказала себе: держать.
Из навершия вырос будто огненный столб. Он уперся в тучи и замедлил их движение. Небо напряглось, навалилось, и я вместе с моим посохом превратилась в колонну, поддерживающую небеса.
Небо напирало. Посох трещал. Туманная бабища смотрела на меня, ее черный рот кривился в усмешке. Вот я проиграла миллиметр… Еще один… Еще…
— У зла нет власти! — закричала я, изо всех сил отшвыривая от себя наступающие тучи. — Держать! У зла нет власти!
Внутри меня будто открылся вулкан. Горячий поток хлынул изо рта, из ноздрей, из ушей, и с этим потоком рванулось, как заклинание:
Столб света вырвался из навершия посоха и высоко-высоко отбросил наползавшие тучи. Запрыгали молнии по всему небу. Гром ударил по ушам, я оглохла. Затрещали, валясь, елки, задрожала земля, но я навалилась на посох и устояла. Я стояла, стояла и держала, прошла минута, другая, третья…
То ли оттого, что уши мои не выдержали грохота, то ли еще почему-то, но вокруг сделалось тихо, как в подушке.
Небо висело надо мной. Обыкновенное, звездное. Очень высоко. На месте. Невинное. Как будто не оно здесь елки ломало.
Я посмотрела на бабищу — ее не было. Струйками расползался туман. А пропасть…
И пропасти не было. Перед нами лежал пригорок, безлесый, песчаный, кое-где поросший редкой травой. И стояла дверь; вот она приоткрылась со скрипом, и это был первый звук среди долгой тишины.
Из узкого проема упал лучик света… Это светил фонарь на перекрестке возле моего родного дома. Там тихо падал снег. Лежал на скамейке длинными белыми валиками. Поблескивали следы от санных полозьев. Хлопнула дверь подъезда, соседка вывела гулять закутанного малыша…