Ярослав повесил на место клинок хазарской работы.
— Что за выборные? — князь приглашающе махнул в сторону стола. Присаживайся, мол, друже. Чай, ноги не казенные, чего их трудить попусту.
Скрытень не стал изображать ломающуюся девку и за стол сел, нимало не чинясь. И ножку у скромной утки, зажаренной с яблоками, отломал совершенно без пиетета перед начальством.
— Мышата со товарищи явились. С утра под кремлем сидят, — буркнул Буревой, набив рот мясом. — Хотят с тобой говорить. А о чем — молчат. Хотел яйцы дверью поприщемлять, да подумал, что перебором будет.
— Партизаны чертовы, — недовольно ответил русин, — проси, что ли.
— Что такое черт, я от ромейских лазутчиков знаю. Они его поминать очень любят, когда яйцы в двери пихаешь, — ответил скрытник, — а что за партизаны такие?
На память Буревой не жаловался, незнакомые слова повторял без ошибок. Хоть и многовато их начало звучать в последнее время. Совсем русины беречься перестали. Правильно делают, в общем-то. Кругом — свои.
— Долго рассказывать, — отмахнулся Ярослав, но, встретив насмешливый взгляд, пояснил. — Была у нас большая война. Враг силен, отступали поначалу. А народ, кто в тылу вражьем остался, в леса уходил. И гадил захватчикам в силу своих умений. Враги ругались: «запарили, мол!» Вот их партизанами и называли. Считается, что на допросах никого никогда не выдавали. Вообще не разговаривали. Разве что, в дупу пошлют. Оттуда и поговорка.
— Все? — поднял бровь Буревой. — Не бывает так. Дверь закроешь, все и хрупнет. Сразу все расскажешь. Что было, что не было…
— Заело тебя на двери на той?! — недовольно рявкнул Ярослав. — Достал уже!
— Прости, княже! — повинился Буревой. — Как Серый говорить любит — профессиональная деформация личности! — с удовольствием проговорил скрытник. — Я же только с рабочего места. Не отошел еще.
— Отходи. А то слушать противно, — поморщился князь. — А что до молчания, знаю, что не слишком на правду похоже. Легенда, конечно. Но простой человек, не воин, дерущийся с врагом до самой смерти, подобной легенды достоин.
— Пожалуй, — согласился скрытник. — И другим пример хороший. Как начнут пихать в дверь… Фу, блин! — скрытник остановился сам. — Прости, княже, действительно, заело.
— Ладно, зови, — устало сказал Ярослав. — Попусту ждать — не наш метод.
— Как и дверь! — неудачно пошутил Буревой. Неудачно, потому как от затрещины уклониться не сумел.
Выборные вошли, поклонились в пояс, смущенно терзая зажатые в руках шапки и поглядывая на трущего затылок скрытня. Вот ведь, странное дело! Кузнецы — народ уважаемый, самостоятельный. Цену себе знают и кому попало не кланяются. Когда пришлым дружинником был, максимум на кивок мог рассчитывать. Перед тем как руку пожать, и то мордой крутили бы. А как князем стал… Хотя причина и в другом крыться может. Видать, большая нужда привела.