В голове уже нарастала барабанная дробь. К черту тела, нет времени их прятать! И так понятно, что в пещере кто-то жил еще минуту назад. Молясь о том, чтобы пираты дали им фору, он сбросил с себя рюкзак и пополз за извивающимся, как червяк, Дениской…
Все скалистое нутро этой части острова сверху донизу пронизывали карстовые промоины. Узкие горизонтальные тоннели смыкались с вертикальными колодцами – все это как-то причудливо закручивалось и извивалось. Поначалу ползли, потом передвигались на коленях, потом поднялись, шли, согнувшись в три погибели, волоча за собой снаряжение и подгоняя стенающих штатских. Потом тоннель расширился, можно было спокойно идти, улучшился доступ кислорода. Мечущийся свет выхватывал из темноты причудливые балдахины минеральных отложений, какие-то фантастические фигуры, свисающие с потолка, пышные драпировки. Где-то журчало, кряхтел Каренин, которого тащили под руки Ева и бухгалтер. «Оставить их здесь? – мелькнула шальная мысль. – И спокойно, никуда не торопясь, по своим делам…» Но пришлось отказаться от заманчивой идеи – на хвосте могли висеть нежелательные элементы.
Снова сужались тоннели, теперь они стремились вниз, в глухую темень. Люди спотыкались, падали, набивали шишки. Начинали глухо роптать – и снова всех подстрекал Леонид, имеющий вредную привычку сосать у людей кровь и взваливать на других свои проблемы. Он притворялся задыхающимся, кашлял, давил из себя жалобные глаголы. Но законная супруга, похоже, давно решила, что не знает этого человека, и не реагировала на его стоны.
– Как он надоел… – шептала Ева, оказавшаяся почему-то рядом с Глебом. – Это просто шантажист какой-то… То ему плохо, это его не устраивает… А то, что всем вокруг него плохо, в голову не приходит… Вы бы знали, сколько нервов он нам вымотал за эти месяцы… Несколько раз порывался покончить жизнь самоубийством – ну, для блезира, понимаете? Чтобы Ленчик покончил с собой? Да ни в жизнь. Так нет, и на скалу пытался взгромоздиться, чтобы броситься вниз, и рыбные кости жрал, чтобы подавиться, и в море убегал, чтобы утопиться… Живой ведь, зараза, – как ни в чем не бывало…
– Опасный серийный самоубийца? Понятно, – усмехался Глеб, с интересом косясь на Зеленского, которому очень не нравилось, что Ева оказалась рядом с Глебом, и он уже весь изнервничался – то забегал вперед, то отставал, то дышал в затылок весьма многозначительно. Глебу становилось интересно, на что он рассчитывает? В лучшие времена между ними что-то было?
Битый час они блуждали по подземным лабиринтам, кляня нелегкую спецназовскую долю. Тоннель, дважды изогнувшись, подался вверх, потянуло сквозняком. Глеб передал по цепочке, чтобы притормозили, принялся протискиваться в голову колонны. Обогнал застывшую в ожидании Татьяну, двинулся дальше, взведя затвор. Тоннель расширялся, надобность в искусственном освещении пропала, уже виднелся фрагмент голубого неба и краешек джунглей. Он попятился, засеменил обратно, бросил впередиидущим: