Перри Мейсон улыбнулся.
— Благодарю за лестную оценку, Картрайт, — сказал он, — но вы сами понимаете, что я работаю главным образом в суде. Процессы — вот мое поле деятельности. Составление завещаний не совсем по моей части, а воющего пса, похоже, можно успокоить и без помощи адвоката…
— Нет, нельзя, — возразил Картрайт. — Вы не знаете Фоули… Вы и меня не знаете, хотя имеете со мной дело. Вы скорее всего считаете, что не заработаете на мне и только напрасно потратите время, но я вам заплачу, и заплачу хорошо.
Он полез в карман, извлек плотно набитый бумажник, дрожащей рукой вытащил три купюры и протянул их адвокату, однако они выскользнули у него из пальцев и спланировали на стол, на книгу регистрации клиентов.
— Тут триста долларов, — сказал он, — в порядке аванса. Когда закончите мое дело, получите больше — много больше. Я еще не ходил в банк, но пойду и заберу все деньги. Они у меня там в сейфе — много денег.
Перри Мейсон не тронул купюры. Кончики его крепких сноровистых пальцев неслышно барабанили по столу.
— Картрайт, — с расстановкой произнес он, — если я стану вашим адвокатом, я буду поступать, как сочту нужным для вашего блага и в ваших жизненных интересах, вам это понятно?
— Конечно, понятно, этого я и хочу.
— Я готов пойти на что угодно, — предупредил Мейсон, — если сочту, что это отвечает вашим жизненным интересам.
— Согласен, — ответил Картрайт, — только бы вы взялись вести мое дело.
Перри Мейсон прибрал со стола три стодолларовых банкнота, сложил и засунул в карман.
— Хорошо, — сказал он, — я берусь за ваше дело. Итак, вы хотите, чтобы Фоули арестовали, не так ли?
— Да.
— Прекрасно. Это не так уж трудно устроить. Нужно всего лишь подать жалобу под присягой, и судья выпишет ордер на арест. Так все-таки почему вы меня приглашаете? Чтобы я выступил от вашего лица по частному иску?
— Вы не знаете Клинтона Фоули, — упрямо повторил Артур Картрайт. — Он отплатит мне той же монетой: подаст жалобу о злонамеренном судебном преследовании. Может, он для того и приучил пса выть, чтобы заманить меня в ловушку.
— Что это за собака? — спросил Мейсон.
— Большая полицейская овчарка.
Перри Мейсон перевел взор на свои барабанящие по столу пальцы, а затем с ободряющей улыбкой снова поднял глаза на Картрайта.
— С точки зрения закона, — сказал он, — прекрасная защита от обвинения в злонамеренном судебном преследовании — пойти к прокурору, честно изложить ему все факты, а дальше действовать по его совету. Сейчас я намерен сделать так, чтобы никто не смог привлечь вас по делу о злонамеренном судебном преследовании. Я намерен отправиться вместе с вами к заместителю окружного прокурора, тому, кто ведает подобными вещами. Я хочу, чтобы вы поговорили с заместителем и все ему изложили — я имею в виду про собаку. О завещании рассказывать не надо. Если он сочтет нужным выписать ордер на арест — дело в шляпе. Но должен предупредить: в окружной прокуратуре вы расскажете все как на духу. То есть сообщите все факты, причем честно и полностью, и будете идеально защищены от любых обвинений со стороны Фоули.