Джон согнул и разогнул пальцы правой руки.
— Галеи Коттера Пайка иногда ходят мимо Сурового Дома. Он говорит, что там нет никакого укрытия, кроме пещер — кричащих пещер, как их называют. Все, кто пошел за Матерью Кротихой, обречены на гибель от голода и холода. Сотни и тысячи.
— Сотни врагов. Тысячи одичалых.
«Тысячи человек, — мысленно возразил Джон. — Мужчины, женщины, дети». Подавив гнев, он холодно произнес:
— Вы слепы или просто не желаете ничего видеть? Что, по-вашему, будет, когда все эти так называемые враги умрут?
— Умрут, умрут, — пробубнил ворон над дверью.
— Позвольте мне просветить вас на этот счет. Мертвые, сотни и тысячи, поднимутся вновь и пойдут на нас. Сотни и тысячи упырей, синеглазых и черноруких. — Джон встал, продолжая работать пальцами. — Я вас более не задерживаю.
Септона прошиб пот, Ярвик одеревенел.
— Благодарим, что уделили нам время, милорд, — сказал бледный Боуэн Мурш, и все трое вышли.
Нрав у свинки был мягче, чем у многих лошадей, на которых он ездил. Она только взвизгнула тихонько, когда Тирион взобрался ей на спину, и стояла смирно, пока он вооружался копьем и брал щит — а как только он взял поводья, сразу тронула с места. Звали ее Милкой и ходить под седлом приучали с поросячьего возраста.
Клацая расписными деревянными доспехами, Тирион поскакал по палубе. Подмышки у него взмокли, на лицо из-под слишком большого шлема стекла струйка пота. Ни дать ни взять Джейме, выезжающий на турнир в сверкающих золотом латах.
Иллюзия рассеялась, когда вокруг начали реготать. Он не турнирный боец, просто карлик с палкой верхом на свинье, увеселяющий пропитавшихся ромом матросов. Отец в преисподней бесится, Джоффри хихикает. Тирион видел их не менее ясно, чем команду «Селасори кхоруна».
А вот и противник — Пенни на серой собаке, полосатое копье колеблется в такт скачке. У нее щит и доспехи красные — краска кое-где облупилась, — у Тириона синие. Верней, не у него, а у Грошика. Тирион ни при чем.
Он пришпорил пятками Милку под крики и свист моряков. Непонятно, подбадривают они его или насмехаются, — и зачем только он поддался на уговоры Пенни?
Ясно зачем. Вот уже двадцать дней корабль болтается на Горестном Пути среди полного штиля. Команда в дурном настроении — когда весь ром выйдет, они вконец взбеленятся. Латанием парусов, заделыванием щелей и рыбалкой их на весь день не займешь. Джорах Мормонт уже слышал разговоры о том, что карлик не принес им удачи. Кок еще порой треплет Тириона по голове в надежде на ветер, остальные встречают его злобными взглядами. Пенни после выдумки кока, что удачу можно вернуть, потискав грудь карлицы, и того хуже приходится. Он же, подхватив шутку Тириона, стал звать Милку Сальцем, и в его устах это звучит куда как зловеще.