— Можешь показать мне дорогу?
— Там нет ничего, кроме…
— Покойников? Да. Так уж вышло, что все Старки, которых я любила, мертвы. Ну что, покажешь?
— Извольте. — Крипту он не любил, как и все прочие усыпальницы, но бывать в ней ему доводилось.
— Сержант, принеси факел.
— Накиньте теплый плащ, миледи, — посоветовал Теон. — Мы пойдем через двор.
Снегопад усилился, леди Дастин закуталась в соболя. Часовые в плащах с капюшонами ничем не отличались от снеговиков — только пар от дыхания показывал, что они еще живы. На стенах зажгли костры, тщетно пытаясь развеять мрак. Маленький отряд брел по нетронутому снегу, доходящему до середины икры. Палатки во дворе проседали под его тяжестью.
Вход в крипту помещался в самой старой части Винтерфелла, у подножия Первой Твердыни, несколько веков как заброшенной. Теперь от башни осталась лишь обгорелая, провалившаяся во многих местах шелуха. Кругом валялись камни, балки, горгульи. Одно изваяние скалилось из-под снега, обратив свою жуткую рожу к небу.
Здесь когда-то нашли упавшего Брана. Теон был тогда на охоте с лордом Эддардом и королем Робертом и не знал, какая новость их ожидает. Никто не думал, что мальчик выживет, но Брана не одолели ни боги, ни сам Теон. Странная мысль — и еще более странно, что мальчик, возможно, и посейчас жив.
— Вот здесь, под этим сугробом, — показал Теон. — Осторожно, тут много битого камня.
Солдаты леди Дастин битых полчаса разгребали вход. Дверь примерзла, и сержанту пришлось добывать топор. Старые петли с визгом уступили, открыв винтовую лестницу в темное подземелье.
— Спускаться долго, миледи, — предупредил Теон.
— Свет, Берон, — приказала неустрашимая леди. Ступени за много веков сильно стерлись, и спускались они вереницей — сержант с фонарем, Теон, леди Дастин и еще один ее человек. Летом крипта всегда казалась Теону холодной; сейчас здесь было не то что тепло, но теплее, чем наверху. Под землей, видно, всегда одинаково тепло — или одинаково холодно.
— Маленькая леди Арья все время плачет, — заметила леди Дастин.
Не сболтнуть бы лишнего… Теон придерживался за стену — ступеньки будто шевелились при свете факела.
— В самом деле, миледи?
— Русе недоволен — скажи своему бастарду об этом.
Он не его бастард… хотя как посмотреть. Вонючка принадлежит Рамси, Рамси — Вонючке. «Не забывай свое имя».
— Что толку одевать ее в белое с серым, если она целыми днями сидит одна и рыдает. Фреям-то все равно, а вот северяне… Дредфорта они боятся, но Старков любят.
— Только не вы, — брякнул Теон.
— Я нет, — призналась она, — а все остальные — да. Смерть Шлюхам здесь только из-за Большого Джона, которого Фреи держат в плену. А люди Хорнвуда? Думаешь, они позабыли, что их леди, прежняя жена бастарда, съела с голоду свои пальцы? О чем они, по-твоему, думают, слыша, как плачет его новая жена, дочка их ненаглядного Неда?