Едва мы достигли начала Образа, как что-то мягкое, но непреодолимое бросило нас в его сотканные из света структуры, в призрачное мерцание, пронизанное яркими вспышками искр. На этот раз все мое внимание было сосредоточено на процессе, Париж казался бесконечно далеким.
Подсознательная память предупреждала меня о трудных участках. Я шел по головокружительным маршрутам, используя всю силу желания — или, если хотите, воли; для ускорения процесса я непрерывно черпал энергию из Рэндома.
Мы словно пробирались по фосфоресцирующим внутренностям огромной, причудливо изогнутой раковины. Наше движение было абсолютно бесшумным, мы превратились в бесплотные точки самосознания.
Скорость непрерывно нарастала, а вместе с ней и боль, незнакомая мне по предыдущему прохождению. Болело не тело, не голова — они отсутствова-ли; болело сознание. Возможно, это было следствием моей усталости или спешки, стараний максимально ускорить процесс. Мы с ходу прорывали барьеры, нас сжимали текучие, из мерцающего света построенные стены. Я ощущал слабость, головокружение, но не мог позволить себе роскоши потерять сознание, не мог я и замедлить движение — гроза подступила совсем близко. Хочешь — не хочешь, пришлось снова черпать энергию из Рэндома, теперь — просто чтобы не сойти с дистанции. Мы помчались дальше.
На этот раз не было того жгучего покалывания, ощущения, что я становлюсь другим. Скорее всего эти эффекты были связаны с настройкой, теперь же предыдущее прохождение через Образ Камня обеспечило мне определенную долю иммунитета.
Через неизмеримый временем интервал мне показалось, что Рэндом слабеет. Возможно, я высасывал из него чересчур много энергии. Если так пойдет дальше, он не сумеет совладать с грозой, ему попросту не хватит сил. Я решил не обращаться больше к его ресурсам. Мы прошли уже основную часть пути, дальше Рэндом справится и сам — если, конечно, дело дойдет до крайности. А я уже попробую продержаться так — лучше погибнуть мне одному, чем нам обоим.
И дальше, и дальше со всевозрастающей скоростью… Голова моя снова кружилась, ощущения путались. Я собрал всю свою волю, сосредоточился на движении, выкинул из головы все остальное, к движению не относящееся. И вот за несколько витков до конечной точки все окружающее стало быстро темнеть — явление, незнакомое мне по прежнему опыту. Лишь огромное усилие позволило мне подавить мгновенную вспышку паники.
Без толку. Я куда-то соскальзывал, падал.
И как ведь близко! Мы же почти достигли конца… Было бы совсем просто…
Все поплыло, стало исчезать, проваливаться. Последнее, что я ощутил, была острая тревога Рэндома.