– Для того чтобы потом расстреляли, надо сперва выжить, – логично заметил Кухонин.
– Мы здесь что – дохнуть собрались? – изумился Чепурных.
– А что, нет? – спросил Гусейнов.
И все трое захохотали.
На первый взгляд ситуация к веселью совершенно не располагала. Их было трое в полутысяче километров от ближайшего населённого пункта, в районе, не посещаемом оленеводами, и далеко-далеко от точки последней связи. В их активе были: две тысячи килограммов свиной тушёнки, несколько больших полотен брезента, два примуса, спальные мешки, два пистолета ТТ, старая винтовка «Маннлихер» времён Первой мировой войны и к ней тридцать патронов, две тонны авиационного бензина и всякая мелкая всячина, которая со временем поселяется в любом крупном транспортном средстве, – от кружек и ложек до тайных заначек чая и сахара.
Всё тщательно выскребалось из углов, раскладывалось на полу кабины и переписывалось рассудительным Кухониным. Который оказался ещё и хозяйственным к тому же.
– Надолго нам тут хватит? – спросил Чепурных.
– Если только мяса – в банках, конечно, – то на три года, – удовлетворённо ответил Кухонин. – С цукером хуже – не больше чем на месяц. С чаем совсем худо.
– Вместо чая можно какие-нибудь цветы заваривать, – мрачно сообщил Гусейнов.
– Цветы? Где ты видишь здесь цветы? – оторопело переспросил Чепурных.
Все не сговариваясь огляделись.
– Наглядный плакат из серии «О вреде суеверий», – сказал Чепурных, и все снова захохотали.
Вокруг расстилалась снежная равнина, и только вдалеке на высоком берегу в вихрях пурги маячили чёрные ободранные деревья. Это был единственный островок жизни в радиусе человеческого взгляда из самолёта.
– Тьфу ты, чёрт, – посерьёзнел Чепурных. – Но мы, похоже, здесь всерьёз и надолго…
– Всё, что мы знаем, – проговаривал он собравшимся у горящего примуса товарищам через полтора часа после того, как фюзеляж самолёта был приведён в относительно пригодное для жилья состояние, – это то, что мы рухнули в бассейн какой-то речки, впадающей в Колыму. В устье Колымы стоит посёлок Черский, там находится один из наших аэродромов. Если идти по этой речке вниз – и так до Колымы, то потом по Колыме и до Черского дойдём.
– Вряд ли мы до него дойдём, – хмыкнул рассудительный Кухонин. – До него тыщи две километров. Ни по снегу, ни без снега мы такого пути не осилим.
– По снегу не осилим, – согласился Чепурных. – По реке – запросто. Дождёмся весны, свяжем плот и сплавимся хоть до океана.
– До океана… Хммм… – задумался Кухонин. – А ты твёрдо уверен, что мы в Колымском бассейне упали?