Где-то к полудню нам удалось наладить связь с базой. Там нас ошарашили тем, что идёт ураган, проливной снег и ветер до тридцати пяти метров в секунду. Правда, при этом сказали, что заказан вертолёт для нашего вывоза.
Ветер усиливался, снег тоже усиливался, часам к пяти видимость упала до 20 метров, и стало ясно, что ни о каком вертолёте речи идти не может. Мы установили дровяную повинность, ковыряли из-под сугробов (а снега к тому времени намело выше колена) остатки дров и поддерживали огонь.
Сугробы, подходящие для сооружения убежища, были в трёх километрах вверх по распадку, но там уже не было ни палки дров.
Наконец поздно вечером мы под ураганным ветром перенесли костёр на два метра в сторону, сделали лежбище на пожоге и протряслись на нём всю ночь под пушечную канонаду прибоя и мерзкий звон льдинок от рассыпающегося припая: они взлетали вверх при каждом ударе волн и осыпали сверху перевёрнутую лодку.
Время от времени я будил гостей и гонял их по бережку – дабы не спали.
На рассвете ветер стих, но снег продолжал идти сплошной пеленой.
Мы решили, что вряд ли кто нас спасёт, кроме нас самих, и вновь принялись считать волны.
В первую очередь мы попытались найти на внутренней дуге бухточки место, где прибой был бы наиболее пологим. При этом мы старались не смотреть на окаймляющие залив чёрные обрывистые скалы, где медленные серые валы разбивались прибоем на высоту пятиэтажного дома. Выбрав подходящую точку, мы отволокли туда по припайному льду лодку, мотор, бачок, полностью её снарядили и, дождавшись момента, когда, с нашей точки зрения, подряд шло несколько очень пологих и длинных волн, столкнули лодку с размаху в Охотское море. При этом я попытался предельно чётко втолковать американцам, что от слаженности действий нашей команды по-настоящему зависят наши жизни. Второй раз перевернуться в таком состоянии в ледяной воде нам было никак нельзя. Кроме того, промёрзшие насквозь и в мокрой одежде – не знаю, как бы мы выдержали третью ночь. Я допускаю, что на следующий день нас на косе осталось бы меньше, и кто знает, на кого меньше нас бы стало…
Поэтому мы дали в руки нашим американским товарищам (после двух ночей в пургу под лодкой язык не поворачивался называть их клиентами) длинные и крепкие рожны (едва ли не последние не сгоревшие в костре) и объяснили, что как только лодка встанет на воду – они вскакивают в неё, становятся по бортам и, невзирая на действия всех остальных, с силой начинают толкаться вперёд.
(Обычно клиенты в такой ситуации запрыгивают в лодку и садятся в неё как можно глубже по бортам, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Но мы посовещались и решили, что, возможно, именно