Но лейтенанты и мичмана командовавшие "вражьими силами" достаточно легко приближались к броненосцам и крейсерам. Некоторые из их корабликов попадали в лучи прожекторов, но достаточно быстро уходили в темноту. Вдруг… Словно тряпкой провели по чёрной доске стирая написанное мелом. Один из русских броненосцев исчез.
— Чёрт-те что, — ругался Эссен, глядя на бесполезную иллюминацию, устроенную броненосцами и крейсерами, — мы их всё равно видим секунды или пару минут. И не всех к тому же. А, чёрт! Лучше сейчас, чем в бою! Выключить боевое освещение! Всё освещение! Вообще! Принять влево три румба! Машина, больше ход!
В боевой рубке "Пересвета" все застыли в напряжении.
— Взять прежний курс! — скомандовал Николай Оттович через десять минут.
Даже с противоположной от "боя" стороны русские корабли были достаточно хорошо различимы.
— А если бы ещё и с этих румбов атаковали? — подал голос Соймонов, стоявший на мостике вместе с командиром.
— Да уж. Вот найдут ли нас?
Не нашли. На "Ретвизане" подняли вверх луч прожектора, что означало окончание учений. "Пересвет" снова включил огни и пошёл принимать на борт свои катера.
Днём командиров всех участвовавших кораблей и катеров Вирен пригласил на борт "Ретвизана" для разбора ночных учений.
В адмиральском салоне было не продохнуть – влажный и, мягко говоря, тёплый воздух, казалось, можно было резать ломтями. Два десятка офицеров ждали оценки адмирала как школьники.
— Я, вместе со своим штабом внимательно изучил рапорты командиров кораблей и катеров. Выводы неутешительны. Господа командиры кораблей, кто из вас захватывал прожектором катера на расстоянии менее пяти кабельтов от борта?
Подняли руки Сарнавский, Успенский и Щенснович.
— Но Роберт Николаевич, ведь эти катера могли бы быть уничтожены раньше, на более дальних дистанциях, мой крейсер неоднократно захватывал прожектором и удерживал в его свете несколько минут атакующие катера.
— Господа офицеры, командовавшие катерами, есть такие случаи, когда вы приближались к кораблям неосвещёнными или освещёнными на несколько минут? — повернулся к молодёжи адмирал.
Руки подняли четверо.
— То есть минимум два минных попадания мы имеем. Так?
Крыть было нечем. Командиры броненосцев и крейсеров понуро молчали.
— Теперь вы, Николай Оттович. Что это была за самодеятельность? Ни в коем случае не считаю ваши действия трусостью, но хотел бы услышать объяснения. Почему вы покинули строй?
— Роберт Николаевич, я просто увидел весь этот "праздник света" и подумал, что при большом количестве атакующих миноносцев не спастись. И погасив огни вышел из строя, чтобы посмотреть, что из этого получится. Меня не нашли, не так ли? — посмотрел Эссен в сторону командиров атаковавших отряд.