— Я счел, что, если тебе что-нибудь понадобится, ты сама свяжешься со мной.
— Как мило с твоей стороны!
— Значит, мы оба виноваты, — примирительно сказал Аллан, силясь непринужденно улыбнуться. — А что до слухов, об этом говорит половина Лондона. По крайней мере, та половина, что состоит в одном клубе с твоим отцом. Его похождения с этой маленькой дурочкой…
— Да как ты смеешь так говорить!
— О графе Монтекьюте? — Аллан горько рассмеялся и рывком поднялся из-за стола. — Да, ты аристократка до мозга костей, Линор. Даже теперь, когда все ваше состояние пошло по ветру из-за грязных махинаций твоего папеньки и его не менее грязных любовных делишек…
— В твоем изложении это звучит так… так пошло. — Линор тяжело вздохнула. — Хотя, может, ты и прав, это действительно пошлая история. Но тебе-то что до нее?
Серый, стальной взгляд Аллана был неподвижен.
— Ты — мать моего ребенка.
— Спасибо, что признаешь свое участие в этом.
Ее стиль поведения: я графиня, а ты мужлан, — и так будет всегда, — был просто невыносим. Аллан едва сдерживался, чтобы не вышвырнуть гордячку из своего кабинета. Но он не мог так поступить. В конце концов, она носит его ребенка.
— Конечно, признаю. И не вижу в этом ничего дурного. Мы были женаты.
— На следующее утро наш брак был аннулирован. И вообще это была только игра.
О Боже, они же совершенно разные! Как два человека, не знавших друг о друге ничего, могли проявить в ту февральскую ночь столько страстной нежности, столько огня?..
— Ну хорошо, игра так игра. Назовем это иначе: ты была моей девчонкой на одну ночь.
— Попробуем найти еще какое-нибудь определение случившемуся. Например, «досадная ошибка» подходит больше.
— Как скажете, леди Монтекьют.
Несколько секунд они испепеляли друг друга взглядами, разделенные только письменным столом Аллана. Если бы не эта преграда, они, казалось, бросились бы друг на друга с кулаками.
Наконец Линор, шумно выдохнув, попыталась пойти на мировую.
— Ладно, забудем об этом. Дело в том, что мне больше просто не к кому обратиться за помощью.
Ну вот, наконец-то она сказала правду. Если бы у Линор было к кому обратиться, она никогда не пошла бы на поклон к человеку, которого презирает, то есть к нему, к Аллану. Он криво усмехнулся.
«Теперь, госпожа графиня, вы нуждаетесь во мне, — сказал он себе. — А раз так, то вам придется меня уговаривать».
Конечно, ему придется жениться на этой женщине по долгу чести. На аристократке без гроша, которая примет его предложение только потому, что деваться ей некуда. Другое дело, что есть еще третья заинтересованная сторона, и эта сторона ни в чем не виновата. Ребенок. Маленький беззащитный человечек, готовый появиться на свет из-за его, Аллана, оплошности. И он не бросит свое дитя, не поступит так, как когда-то поступил его собственный родитель.