Паветта, изумленная, замолчала, глядя на барона широко раскрытыми глазами. Сила резко ослабла.
— Давай! — рявкнул Мышовур, размахивая прутиком. — Давай, ведьмак!
Геральт ударил. Зеленоватая сфера, окружающая принцессу, лопнула под ударом, словно мыльный пузырь, пустота мгновенно всосала неистовствующую в зале Силу. Паветта тяжело свалилась на паркет и расплакалась.
Сквозь краткую тишину, звенящую в ушах после недавнего светопреставления, сквозь разгром и опустошение, поломанные предметы мебели и полумертвые тела с трудом начали пробиваться голоса.
— Cuach op arse, ghoul y badraigh mal an cuach, — долдонил Крах ан Крайт, выплевывая кровь, сочившуюся из искусанной губы.
— Возьми себя в руки, Крах, — с трудом проговорил Мышовур, отряхивая одежду от гречневой каши. — Здесь женщины.
— Калантэ. Любимая. Моя. Калантэ! — повторял Эйст Турсеах в паузах между поцелуями. Королева раскрыла глаза, но не пыталась высвободиться из объятий. Только сказала:
— Эйст. Люди же смотрят.
— Ну и пусть.
— Не пожелает ли, черт возьми, кто-нибудь объяснить мне, что это было? — спросил маршал Виссегерд, выползая из-под сорванного со стены гобелена.
— Нет, — сказал ведьмак.
— Лекаря сюда! — тонко крикнул Виндхальм из Аттре, склонившись над Раинфарном.
— Воды сюда! — кричал один из стрептских братьев, Держигорка, пытаясь погасить собственным кафтаном тлеющий гобелен. — Воды, скорее!
— И пива! — прохрипел Кудкудак.
Несколько рыцарей, еще способных стоять на ногах, пытались поднять Паветту, однако та оттолкнула их, встала без их помощи и нетвердыми шагами направилась к камину, рядом с которым, прислонившись к стене, сидел Йож, неловко пытаясь освободиться от измазанных кровью пластин панциря.
— Ох уж эта теперешняя молодежь! — фыркнул Мышовур, глядя на них. — Раненько начинают! Одно только у них на уме.
— А именно?
— Разве ты не знаешь, ведьмак, что девица, то бишь нетронутая, не могла бы воспользоваться Силой?
— Пропади она пропадом, ее невинность, — буркнул Геральт. — И вообще, откуда у нее такие способности? Насколько мне известно, ни Калантэ, ни Рёгнер…
— Унаследовала через поколение, это уж точно, — проговорил друид. — Ее бабка, Адалия, движением бровей поднимала разводной мост. Эй, Геральт, глянь-ка! А эта никак не успокоится!
Калантэ, висевшая на плече Эйста Турсеаха, указала на раненого Йожа стражникам. Геральт и Мышовур быстро, но, как оказалось, напрасно, подошли. Стражники отскочили от полулежащего тела, попятились, шепча и бормоча что-то невнятное.
Чудовищная морда Йожа расплылась, затуманилась, начала терять очертания. Шипы и щетина, покачиваясь, превратились в черные, блестящие, вьющиеся волосы и курчавую бородку, обрамляющие бледное, угловатое мужское лицо, украшенное крупным носом.