— Миссис Эшли сказала, что у нее в таверне случился выкидыш. Это правда?
Кэт взяла все на себя! Когда их выдали, Кэтрин сказала, что это у нее выкидыш! Кэтрин спасла ее!
Елизавета, с трудом глотнув, помотала головой:
— Спросите об этом у самой Кэтрин Эшли, я не выдаю чужих секретов.
— У вас не было связи с лордом Сеймуром?
— Я встречалась с ним на виду у королевы и своих придворных. Если это связь, то была. Но таковая у меня была со всем остальным двором. Вы это хотели от меня услышать? Мне тоже вменят в вину толпу любовников, при том что вы уже знаете о моей невинности?! Побойтесь Бога, если вы в него веруете!
Она просто встала и отправилась прочь. Кэтрин пожертвовала своей репутацией, чтобы спасти ее, — сейчас это было главным. Ее спасительница в Тауэре, потому надо выжить и вытащить Кэтрин оттуда.
Тиррит не остановил.
Когда открылась дверь в мою камеру, я откровенно пожалела, что не продлила задушевную беседу со следователем. На нас пахнуло таким спертым воздухом и вонью, что даже голова закружилась. В комнате, где шел допрос, дышалось куда легче, там не было зловонного ведра, зато было открыто окно и с улицы тянуло свежим ветром.
Было неимоверное ощущение грязных рук, очень хотелось вымыть их и умыться, но никаких признаков не то что раковины, но и любой бадейки с водой не наблюдалось. Зато в ведре, видно, осталось содержимое от прежнего сидельца. Амбре неимоверное, узкая прорезь под потолком, в которую с трудом пробивался сумеречный свет, не спасала.
Недолго думая, я заколотила пяткой в дверь. Громыхать пришлось долго, приведший меня охранник успел смыться, конечно, кому понравится дышать этой вонью! Ему противно, а мне, значит, сойдет? Ну уж нет!
— Чего вам?
— А где «мадам»?
Он усмехнулся так, что стало ясно: про «мадам» здесь можно забыть. Ну, голуба, ты меня плохо знаешь! Не обращая внимания на невежливое обращение, я ткнула пальцем в сторону ведра:
— Ведро вынести, воды принести!
— Не положено! — коротко отрезал охранник, явно намереваясь закрыть дверь и прекратить доступ хотя бы относительно свежего воздуха.
Я быстро подставила под дверь ногу, пусть попробует придавить, такой крик подниму! И поманила охранника ближе пальчиком:
— Жить хочешь?
Тот тупо хлопал глазами. Ясно, бедолага интеллектом не изуродован, так обходится.
— Обвинения в мою сторону не подтвердились. Представляешь, что я с тобой сделаю, выйдя отсюда? Сядешь вместо меня, и ведро выносить не будут совсем.
— Не-а.
— Чего «не-а»? — Он что, жить не хочет?
— Не сяду. Тута только знатные сидят.
Радости от того, что меня записали в знатные, не было никакой. Я вздохнула: