– Кто? – послышалось изнутри.
– Михаил Альбертович! – позвал Севка. – Это я, Залесский.
Голос дрожал то ли о холода, то ли от злости. Но не от страха – точно. В конце концов, кого тут бояться? Мишу? Его жену? Их черные пояса по карате? Или ротвейлера по кличке Крешер?
– Что тебе нужно?
Это не сам Миша спросил, это Инесса Феликсовна, его супруга. Миша все еще нежится в постели.
– Тут проблемы у Михаила Альбертовича, – сказал Севка. – Мне позвонили, сказали, что он попал на бабки. На много бабок.
– Охренел, что ли? – Инесса отошла от окна.
Севка перешел к входной двери.
За дверью что-то лязгнуло, потом щелкнул замок. И еще один. Дверь открылась бесшумно, Севке в лицо пахнуло теплом и запахом комнатного ароматизатора. И еще пахло дорогим коньяком. От Михаила Альбертовича, который стоял на пороге.
– Что стряслось? – спросил Михаил Альбертович. – Кто звонил? Какие бабки?
– Десять тысяч долларов, – по слогам произнес Севка. И повторил еще раз, словно боялся, что Михаил Альбертович не поймет. Будто повтор увеличивал шансы на получение требуемой суммы. – Десять тысяч баксов.
– Кому?
– Мне.
– Охренел? – спросил Михаил Альбертович.
Он еще что-то хотел сказать. Продолжить, так сказать, тему личностных качеств припершегося посреди ночи студента. Хотел, но не успел, влетел спиной вперед в свой дом, опрокинув по пути супругу.
– Мне нужны деньги, – сказал Севка, шагнул в дом и прикрыл за собой дверь.
Михаил Альбертович должен был умереть. И его жена должна была умереть. И пес, придурастый и злобный Крешер.
Должны были умереть, без вариантов. Зачем свидетели? Зачем оставлять в живых бабу, способную в кровь избить девчонку только по подозрению в краже? Зачем жить уроду, забавы ради избивавшему бомжей на улице?
Ведь все было так просто…
В предбаннике стояла лопата – отличная, добротная вещь, с острым лезвием. Рукоять удобная, легла в ладонь.
Михаил Альбертович матерился, пытаясь встать, его жена тоже что-то пыталась кричать, то ли на Севку, то ли на мужа, который всей своей тушей придавил ее к полу. Круглый, коротко остриженный затылок Михаила Альбертовича и напряженное горло Инессы Феликсовны – великолепная мишень. Два удара – и все. Два удара.
Севка замахнулся лопатой.
Из глубины квартиры на него бросился Крешер, без звука, как его учил хозяин. Прыжок – Севка сделал полшага, уходя с линии прыжка, зацепил пса за стальной ошейник и врезал ротвейлером о стену.
Крешер взвыл, отлетел в сторону, снова вскочил на лапы, но Севка не дал ему опомниться.
«С сукой этот номер не пройдет, – говорил инструктор. – Суку придется убивать. А вот кобель имеет стоп-кран. Только нужно действовать четко и без волнения. Уход в сторону, захват за горло и хват за яйца. И сдавить».