— Вы, значит, Кикимора? Тогда я про вас знаю. Вы вместе с Лешим в лесу людей пугаете. Правильно?
— Какое там вместе! От него помощи дождёшься! Всё самой приходится делать!
Она немного успокоилась.
Всё-таки приятно — посторонний человек, городской мальчик, а о тебе что-то знает.
И они стали пить чай с брусничным вареньем и с клюквенным.
И разговаривать о том о сём. О пятом, о десятом. О тринадцатом и четырнадцатом.
На столе стояло блюдечко, старушка всё время заглядывала туда. А по блюдечку каталось яблочко.
— А это что? — спросил мальчик.
— Это яблочко — по блюдечку, — ответила Баба-Яга. — Подарок мне от Василисы Премудрой. Она погостить приезжала, вот и оставила. Она много чего придумывает!
— Что же по нему видно, по этому блюдечку?
— Да всё, что хочешь. Мы всё теперь знаем, что у нас в царстве делается! — сказала Кикимора.
— Да ты садись поближе и смотри. — Баба-Яга подвинула мальчику табуретку.
Митя взглянул… и вот что он увидел.
На берегу широкой Молочной реки стоял царский дворец.
Было жарко. Жужжали мухи. От жары молоко кое-где скисало, и в затонах получалась простокваша.
Во дворце тихо. Все обитатели попрятались где-то от невыносимого солнечного зноя.
И только в тронном зале было прохладно. Царь Макар сидел на краешке трона и смотрел, как прислужник Гаврила неторопливо натирал полы.
— И как ты трёшь? Как ты трёшь? — закричал царь. — Кто ж так полы натирает? А ну дай мне! Я тебя враз обучу!
— Нельзя, ваше величество, — степенно ответил Гаврила. — Не царское это дело — полы натирать. Увидит кто — разговору не оберёшься. Вы уж сидите, отдыхайте себе.
— Тьфу ты! — вздохнул Макар. — И что это за жизнь у меня? Топором работать нельзя — несолидно! Полы натирать нельзя — неприлично! Ну скажи мне, Гаврила, есть мне житьё в этом доме?
— Нет, — ответил Гаврила, — нет вам житья в этом доме!
— Ну, а скажи мне, Гаврила, видел ли я в жизни чего-нибудь хорошее?
— Не видели, ваше величество. Ничего вы не видели.
— Нет… если подумать, — сказал царь, — то что-нибудь хорошее-то было.
— Ну… если подумать, — согласился Гаврила, — тогда было. Это понятно. — И он снова зашаркал щёткой.
— Эх ты, «было — не было»… Слова путного от тебя не услышишь! Вот брошу всё, — продолжал царь, — и уеду в деревню к бабушке. Буду рыбу ловить на удочку. Пахать, как все люди. А вечером на завалинке буду песни играть. Эй, Гаврила, — приказал царь, — подай мне сюда балалайку!
— Нельзя, ваше величество, — ответил тот. — Не положено вам на балалайке играть. Не царское это занятие. Я вам гусли дам. Хоть весь день бренчите.