Пальцы нажали рычажок, и комната словно растаяла. Осталось кресло, в котором он сидел, остался угол стола, часть аппарата — и все.
Кресло стояло на горном склоне среди золотистой травы, из которой тут и там торчали искривленные ветром деревца. Склон спускался к озеру, зажатому в объятиях багряных скал. Крутые скалы, исчерченные синевато — зелеными полосками сосен, ярус за ярусом вздымались вплоть до тронутых голубизной снежных пиков, вонзивших в небо неровные зубья.
Хриплый ветер трепал приземистые деревца, яростно мял высокую траву. Лучи заходящего солнца воспламенили далекие вершины.
Величавое безлюдье, изрытый складками широкий склон, свернувшееся клубком озеро, иссеченные тенями гряды…
Вебстер сидел в покойном кресле и смотрел, прищурившись, на вершины.
Чей — то голос произнес чуть ли не над ухом:
— Можно?
Мягкий, свистящий, явно не человеческий голос. И тем не менее хорошо знакомый.
Вебстер кивнул.
— Конечно, конечно, Джуэйн.
Повернув голову, он увидел изящный низкий пьедестал и сидящего на корточках мохнатого марсианина с кроткими глазами. За пьедесталом смутно вырисовывались, другие странные предметы — вероятно, обстановка марсианского жилища.
Мохнатая рука марсианина указала на горы.
— Вам нравится этот вид, — произнес он. — Он говорит что — то вашему сердцу. Я представляю себе ваше чувство, но во мне эти горы вызывают скорее ужас, чем восторг. На Марсе такой ландшафт немыслим.
Вебстер протянул руку к аппарату, но марсианин остановил его.
— Не надо, оставьте. Я знаю, почему вы здесь уединились. И если я позволил себе явиться в такую минуту, то лишь потому, что подумал: может быть, общество старого друга…
— Спасибо, — сказал Вебстер. — Я вам очень рад.
— Ваш отец, — продолжал Джуэйн, — был замечательный человек. Я помню, вы мне столько рассказывали о нем в те годы, когда работали на Марсе. А еще вы тогда обещали когда — нибудь снова у нас побывать. Почему до сих пор не собрались?
— Дело в том, что я вообще никуда…
— Не надо объяснять, — сказал марсианин. — Я уже понял.
— Мой сын через несколько дней вылетает на Марс. Я скажу ему, чтобы навестил вас.
— Мне будет очень приятно, — ответил Джуэйн. — Я буду ждать его.
Он помялся, потом спросил:
— Ваш сын пошел по вашим стопам?
— Нет, — сказал Вебстер. — Он хочет стать конструктором. Медицина его никогда не привлекала.
— Что ж, он вправе сам выбирать себе дорогу в жизни. Но вообще — то хотелось бы…
— Конечно, хотелось бы, — согласился Вебстер. — Но тут уже все решено. Может быть, из него выйдет крупный конструктор. Космос… Он думает о звездных кораблях.