Оливия покачала головой.
— Вот это да. Ты ошеломил меня, Дуэйн. Даже не знаю, что сказать…
— Пока ничего не говори. Тебе предстоит принять непростое решение, поэтому надо все как следует взвесить.
— Что ты имеешь в виду под непростым решением? — удивилась Оливия.
— Ты должна сказать, будет ли дан ход этому делу или нет. Потому что Максвелл находится у меня в неоплатном долгу и будет молчать, если я его попрошу об этом.
Оливия повернулась и пристально посмотрела на Дуэйна. Адвокат следил за дорогой, но видно было, что он чувствует ее взгляд.
— Но почему? Почему именно я?
— Потому что из-за скандальных обстоятельств репортеры обратят внимание и на тебя…
— И ты готов замять преступление, лишь бы меня не потревожили?
Дуэйн притормозил и повернулся к ней.
— Олли, ты должна понять раз и навсегда, что ради тебя я готов на все.
— Как ты можешь? — выкрикнула она, окатив его презрительным взглядом. — Ведь погиб человек, ребенок, девочка!
— Я помню об этом. Но ее уже не вернуть к жизни. Никаким скандалом, никаким расследованием…
Оливия перебила его:
— Да, девочку к жизни не вернуть, но родители! Что должны испытывать ее родители?
— К сожалению, ее родители — падшие, спившиеся люди. И произошло это не в результате аварии. Они практически даже не заметили случившейся катастрофы. Мой детектив навестил их вчера. Оба были дома. В десять утра. Оба в полубессознательном состоянии. Он пробыл с ними несколько часов, пытаясь выяснить кое-какие подробности. И, я знаю, тебя это огорчит, но они с трудом могли сказать, кто такая Летти. Единственное, что пьяницы помнили, — это то, что вскоре после похорон получили конверт с тысячей долларов наличными. И с запиской, в которой говорилось, что деньги принадлежат им при условии, что они не будут настаивать на тщательном расследовании. У полиции забот и без того хватает, поэтому после обычных положенных в таких случаях действий о деле просто забыли.
— Какой кошмар! — воскликнула Оливия.
— Да, это все ужасно. Но не забывай, реальная жизнь сильно отличается от детективных романов. Масса преступников остаются не пойманными. А это порождает мысль о безнаказанности. И следующее преступление дается уже легче… Что, видимо, и произошло в случае с твоим бывшим мужем.
— А я… я позволила ему и во второй раз выйти сухим из воды, — прошептала она. На глаза ее навернулись слезы.
— Ты решила так, чтобы не пачкать память об отце, — тихо напомнил Дуэйн, с искренним состраданием глядя на любимую. В этом нет ничего постыдного. Тобой руководили понятные человеческие чувства. Кроме того, наше расследование было затеяно именно потому, что ни ты, ни я не желали оставить это преступление безнаказанным. Разве нет?