В двери с глухим стуком вылетел пистолет, закрутился волчком на скользком деревянном полу. Владимир шагнул вперед.
Сообразил, что делает несусветную глупость, только когда встретился лицом к лицу с обезумевшим от безысходности тощим парнем в сине-красном спортивном костюме. Прячась за изможденного старика, привязанного к стулу, он сжимал в руках помповое ружье и сдаваться не собирался.
Долю секунды противники рассматривали друг друга. Но Владимиру показалось, что он попал в один из кошмарных снов, где все движения замедленны и мышцы не поспевают за мозгом; мысли, как на буксире, тащат за собой непослушное тело.
Худосочный истошно заорал и рванул спусковой крючок. Новиков мог сделать это одновременно с ним или даже раньше: указательный палец уже дернулся, вдавливая скобу. Но между его «узи» и врагом был еще один, ни в чем не повинный человек, и рука доктора замерла на полпути, так и не заставив автоматный боек сорваться.
Вспышка ослепила офицера, потолок и стены отчего-то пришли в движение, понеслись наискосок, постепенно тая во тьме. Грудь словно сдавило огромными клещами…
– Лежать, тварь!!!
Бородатый киргиз, придерживая коленом руль, на ходу пытался избавиться от сковывающего движения плаща. «Мерседес» на приличной скорости несся по начавшему оживать проспекту. Рядом, скрючившись и забившись в дальний от водителя угол, всхлипывала девушка в перепачканном пылью медицинском халате.
Вывернув после долгих мучений рукав, главарь банды перехватил рукой с пистолетом рулевое колесо и, стреляя глазами то на дорогу, то на пленницу, нервно стряхнул длиннополый плащ со второго плеча.
На повороте Юлию качнуло. Чтобы удержаться на месте, она вцепилась в подлокотник. Бандит тут же схватил свой видавший виды «ТТ» и жестко ткнул им в шею, сопровождая свои действия свирепым рыком:
– Не дергайся, сука! Только попробуй пошевелиться, я тебе… я… Хочешь, ногу тебе прострелю? А, шалава?
Переведя ствол вниз, он ударил им в колено, оставив на нем ссадину. Девушка вскрикнула, слезы сильнее покатились по щекам.
Уголовник ухмыльнулся, снова положил руку с пистолетом на руль. Но глаз с заложницы сводить не стал, внимания не ослабил.
– Что-то не похожа ты на крутую, – довольно ощерился он. – Хотя… если ты как-то из рабства вывернулась…
Шины чаще забились о неровности на дороге – «мерс» выскочил на окраину и устремился на юг. Многоэтажки за окнами сменились частными домами, все чаще попадались участки, огороженные колышками, кое-где на которых стояли юрты или просто палатки. Самозахват столичных земель набирал силу.