Он был у меня в гостях даже (если придерживаться строгих фактов), когда мне доставили посылку от фермера. Отойдя на почтительное расстояние, он наблюдал, как я пересаживаю пчел в подготовленный улей, — за этой длиннющим, перетекающим, жужжащим щупальцем, поместившимся в не такой уж и объемной коробке.
Он видел, что я вдохновлен, но ничего не сказал.
Годы потянулись своей чередой. На наших глазах развалилась Империя, доказало свою несостоятельность правительство; мы наблюдали отстраненно за бедными мальчишками, героически гибнущими в траншеях Фландрии. Моя точка зрения на мир и жизнь стала немного другой. Я осознал, что делаю не то, что правильно, а то, что способен сделать именно я.
Черты моего лица исказились до неузнаваемости. Пальцы, в основном суставы, распухли и ломили (хотя надо отдать должное моей закалке и моему иммунитету, приобретенному за время исследования ядов в лаборатории, — без них последствия многочисленных укусов, сопровождавших первые годы, были бы куда серьезнее). Ватсон, мой дорогой, неустрашимый и глупый Ватсон, исхудал, побледнел и поседел; его усы теперь почти сливались с кожей. Но моя решимость не изменилась ни на унцию. Я хотел завершить свои исследования. Тем более, что в них явно наблюдался прогресс.
Луга Саут Даунс, как никакое иное место, подошли для проверки моей первоначальной гипотезы. Я построил пасеку по своим собственным чертежам, ну и конечно, точно следуя указаниям, данными Лэнгстротом; не тешу себя мыслью, что избежал ошибок, свойственных начинающему пчеловоду, а что касается исследовательской работы, загубил один или два урожая, что, уверен, ни один из фермеров никогда не делал и вряд ли сделает в будущем. «Ядовитый улей», — так, думаю, назвал бы Ватсон рассказ, если бы стал описывать то, чем я был занят. По мне, так уж лучше бы он назывался «Тайна Завороженной Курсистки», — это привлекло бы больше внимания к собственно научной основе всего дела, если кому-то вдруг захочется изучить мои работы. (Дело в том, что миссис Тэлфорд, повариха в местном Институте Женщин, не проконсультировавшись со мной, взяла с одной из полок в хранилище горшочек с медом и использовала его для печенья, — и я сперва гневно отчитал её, и сразу же, дабы загладить подобное поведение, пообещал лично приносить несколько горшочков непосредственно к ней на кухню. Естественно, урожай с уникальных ульев я теперь хранил в отдельном, запирающемся на ключ, шкафу).
Я заводил улей с датскими пчелами, в качестве эксперимента. С немецкими, с итальянскими, с кавказскими и со словенскими, с Краньско-Горы. Конечно, мое сердце обливалось кровью от мысли, что вся британская ветвь пчеловодства практически погибла. Мне посчастливилось найти и купить у старинного аббатства в Сент-Элбэни крохотный улей с уцелевшей королевой, и я вкладывал все свои силы и эмоции в его восстановление.