— Да ну тебя совсем! Я мог бы стать королём пустоты, если бы тут не было столько народу! Или это эхо? Эхо… эхо… По шершавым стенкам… Перегородкам…
Офелия:
Откройте дверь, пустите на порог,
я к Вам без приглашенья не войду.
Мой милый Гамлет, бог не уберёг
меня от Вас в мой день в моём году.
Согрейте мой размокший силуэт
венком последних отблесков костра.
Я думала, когда спасенья нет,
тогда такие игры не игра?
Чтоб Вас забыть, я выпила до дна
на дне сорокаградусной реки.
Мой глупый Гамлет, разве я умна?
По-моему, мы оба дураки.
Простую сеть порвать как дважды два:
за сценой я останусь как балласт
перебирать и складывать слова
и думать, что сказал Экклезиаст
про суету… Что мыльным пузырём
моё несчастье лопнет через миг.
Я в Вашу книгу вложена цветком,
хотя у Вас — я помню — много книг.
Как свечка, тает память — от тепла,
Зато цветы замёрзли — от росы.
Какой бы Ваша слабость ни была,
мы с ней совсем не сестры-близнецы.
А помнишь — на коленях голова?
Сидеть бы так всю жизнь всю жизнь всю жизнь…
Берите, Гамлет, это трын-трава.
Теперь Вам без неё не обойтись.
На нас, прищурясь, смотрит целый свет
глазами васильков и облаков.
Прощайте, Гамлет. Я Вас… Впрочем, нет.
Прощайте просто так, моя любовь.
Опять девушка:
Пойду искать себе анестезию
в дырявые застиранные строчки
у древних недоверчивых червей.
Я не червяк, чтоб вечно возрождаться,
но не хочу всё время умирать -
Пойду искать себе анестезию
под диссонансы скрипки-лихорадки
в нарядные царапины дверные
в горячие распрыгнутые окна.
Песня:
Не калина ли червовая по рекам
поисточена червивым серым дымом
по источникам дочерним невечерним,
по побегам невесенним воскресенним
Уходи мой голод
уходи моя жажда
уходи мой смех
Окликая вдалеке нелепый облик,
облекая в облака нелёгкий пепел,
просвистят в водоворотах удвоенья
не мои немые мутные минуты
Уходи мой голод
уходи моя жажда
уходи моя кровь
В Зазеркалье замерзают незабудки,
эхо ветра дышит в уши рикошетом,
иллюзорные заезженные звёзды
через яму напрямую принимая
Уходи мой голод
уходи моя жажда
уходи мой звон
Чёрной речью ночью имени чужого
прыгни в гору и по миру по Памиру,
по просторам полнолунных косогоров,
по бездонным обездоленным дорогам
Уходи мой голод
уходи моя жажда
уходи мой страх
Уходи мой голод
уходи моя жажда
уходи мой страх
Из песни появляется Ярославна.
Ярославна:
Голос как колокол около облак,
облик как крик — это крылья и кровь
незнаемой птицы зегзицы зарницы
сестрицы синицы -
моей Ярославны, отравленной болью,
заплачешь не спрячешь
ни в море ни в звёздах
ни горе ни слезы
Я слышу я слышу себя на забрале
в печали в печали, моя Ярославна…
Я плачу Путивлю, запутана в путы,