В вестибюле Паню поджидал Федя.
— С кем это ты разговаривал? — спросил он.
— Вадькиного отца не знаешь? Главного инженера Колмогорова? Он самый мировой горняк!
— Ну, идем на площадь, — взял его под руку Федя.
— Нет, к Вадику нужно, — отказался Паня и, помолчав, возмутился: — Ничего этот Вадька не понимает! Филипп Константинович на руднике дни и ночи работает, всю технику для строительства готовит, и Вадькина мама, Ксения Антоновна, тоже занята, потому что она прораб второго строительного участка. А он двойку схватил, и они беспокоятся… И все равно он уроков вчера вечером не сделал, а теперь переживает, что его из всех кружков исключат…
Федя вспомнил:
— И вовсе не из всех! Вчера Николай Павлович сказал, что Колмогорова можно оставить в кружке юных зоологов. Он животных любит, да?
— Только с ними и возится, целый зоокабинет у себя дома развел. Щенята да ужи…
— Нужно Колмогорову по арифметике помочь, потому что скоро Софья Никитична вызовет его двойку исправлять. Ты сделай так, Паня, чтобы Колмогоров пришел ко мне завтра подзаняться.
— Ладно, если хочешь.
— Не очень-то мне охота с ним компанию водить, — чистосердечно признался Федя. — И он ко мне тоже плохо относится, я знаю. Глинокопом меня прозвал. Дурной он какой-то… Давай так: ты завтра ко мне Колмогорова приведешь, а я Гену позову.
— Вадика я приведу, а насчет Фелистеева ты можешь не стараться, — холодно ответил Паня.
Он хотел тут же проститься с Федей, но минутку задержался на крыльце рудоуправления.
Духовой оркестр, игравший до сих пор разные марши, неожиданно начал медленный вальс. Народ на площади зашумел, загудел, в толпе образовались небольшие водовороты, сразу расширились, слились, и мимо оркестра плавно двинулась широкая река танцующих.
— Пань, видишь? — спросил Федя.
Паня увидел Степана Полукрюкова и свою сестру.
Могучие плечи Степана возвышались над головами танцующих, и странно выглядел великан, одетый в комбинезон, среди нарядной толпы. Должно быть, Степан задержался на площади по дороге в карьер. Танцевал он не так, как другие, — поворачивался медленно, осторожно, чтобы не наступить на кого-нибудь, а то просто раскачивался на месте. И Пане стало досадно, что Наталья обращает на себя внимание всей Горы Железной, хотя сердиться было не на что.
— Я пошел! — сказал он и, оставив Федю, отправился к Вадику.