— Что такое? — удивился великан. — Эге, да здесь вся компания!.. Что случилось? Зачем в карьер ночью явились, чертенята?
Конечно, мальчики тотчас же рассказали ему все, решительно все: о пионерском сборе, о просьбе Галины Алексеевны, о своей удачной экспедиции, причем так спешили, что даже не успели упомянуть об оползне. Да и зачем распространяться о том, что прошло и не повторится.
— Заноза ты, Женька! Достанется тебе дома, приготовься… А за пирог спасибо! — Степан развязал узелок и протянул Наталье тарелку с пирогом. — Ешь! Проголодалась, наверно.
— Кушайте на здоровье! — вежливо попотчевала Женя.
— Я дома сразу пообедаю и поужинаю, — сказала Наталья. — Ешь, Степа, до конца смены еще далеко.
Степан переломил кусок пирога:
— Пополам!
— Да. Тебе половина побольше, а мне поменьше. Здесь еще два куска… Берите, ребята, и Сашу Мотовилова угостите.
Домой все отправились через площадь Труда, и первыми простились с ребятами Наталья и Паня.
— Что нам будет, Пань, что нам будет! — сказала Наталья, когда они с Паней поднялись на крыльцо родного дома.
— Да, уж будьте спокойны, — усмехнулся Паня. — Открывай дверь.
— Ноги лучше вытри.
— И ты тоже.
Подталкивая друг друга, посмеиваясь, но чувствуя себя неважно, они вошли в переднюю.
— И где, Наташа, ты пропадаешь? Не ела весь день… — Мать, сказав это, выглянула из столовой в переднюю, увидела Наталью и Паню, стоявших рядышком, сразу все заметила и всплеснула руками: — Батюшки, где это вы так вымазались? С головой в глине… Ты почему, Наташа, без калош?.. А ты как умудрился брюки порвать? Горит всё на тебе…
— Мы с Паней в карьере были, — сказала Наталья, глядя на свои туфли, облепленные глиной. — Паня с мальчиками Женечку Полукрюкову искал. Она заблудилась на руднике. Туман был…
— А ты?
— Я… я пошла посмотреть, как Степа в тумане справляется.
— Какой это Степа? — не поняла мать.
— Степан Яковлевич Полукрюков… — Наталья подняла взгляд на мать и поднесла руки к щекам: — Мамочка, мне так нужно сейчас поговорить с тобой, родненькая…
Мать приказала:
— Ты, Паня, разденься, повесь все аккуратненько на веранде, потом глину счистим. Надень пока что-нибудь… А ты. Наташа, иди ко мне в спальню.
Мать ушла.
— Ох, Пань! — шепнула Наталья со страхом и счастьем в глазах. — Что же я скажу маме, что я ей скажу?
— А я почем знаю! Я же не ты…
Долго сидел Паня в «ребячьей» комнате над раскрытой книгой и все прислушивался, прислушивался. Но в доме стояла глубокая тишина, и понимал уже Паня, что в этой тишине происходит что-то важное, решительное.
Наконец знакомо скрипнула дверь спальни.