— Увидят они, покажу им Паньку-самозванца! Увидят! — воскликнул Паня.
— Так, так… — В голосе Николая Павловича послышалась насмешка. — Вижу, что из всего этого ты сделал один вывод: хочешь отомстить товарищам пятерками за то, что они учат тебя жить, требуют, чтобы ты стал достойным своего отца. Ну, надо сказать, не много ты пока понял. Жаль!
— Я… — начал Паня, но не смог совладать с собой, махнул рукой и, задержав шаг, отстал.
Издали он увидел, как Николай Павлович подозвал Романа и они пошли вместе, разговаривая, причем Роман раз-другой обернулся к Пане. «Обо мне говорят», — подумал он с неприятным чувством.
— Пестов! — донесся до него голос Николая Павловича. — Иди-ка сюда.
Когда насупленный Паня неохотно подошел, Николай Павлович сказал:
— Послушай, Пестов, что говорит Роман Иванович, тебе будет полезно.
— Я говорю о том, что если у тебя, Панёк, есть воля, — при этом Роман сжал кулак и тряхнул им. — так ты сможешь быстро подтянуться. Вот тебе живой пример. — Роман ткнул себя пальцем в грудь. — В пятом классе я и некоторые другие ребята из моего звена учились очень посредственно, а стали мы готовиться в комсомол, объявили себя волевиками и так взялись за работу, что вся школа зашумела…
— Волевиками себя объявили? — улыбнулся Николай Павлович.
— Да, сами это слово придумали… Ведь что главное для парня, который хочет стать отличником? Главное для него — гордо презирать соблазны. Например, нужно готовить уроки, а хочется уткнуться на часок в приключенческую книжку, вмешаться в разговор старших или на улицу побежать. Тут волевику помогает воля… Вот так!
И Роман пинком ноги отбросил камешек, лежавший на дороге.
«Волевиком буду!» — сразу и окончательно решил Паня, смотревший в рот Роману, и крепко сжал кулак.
— Но знаете, в чем мы убедились, Николай Павлович? — продолжал Роман, как бы забыв о присутствии Пани. — Мы убедились, что волю готовенькой из кармана не вынешь. Ее нужно день за днем воспитывать, тренировать, закалять. И хорошо, если рядом есть волевые товарищи, которые могут поддержать, пристыдить за отступление. А волевые ребята у нас не редкость. Хотя бы Гена Фелистеев — кремень-парень.
Услышав это имя, Паня сразу ощетинился.
— Ну, к Фелистееву за поддержкой Пестов вряд ли обратится, — сказал Николай Павлович.
«Мы с Вадькой Колмогоровым вместе волевиками станем, — подумал Паня. — Ничего, Генке нос утрем!»
Прибежали ребята, стали показывать Николаю Павловичу любопытные кусочки руды, найденные на пустыре, а Паня остался с Романом, который продолжал повесть о своих бывших одноклассниках-волевиках, о их дружбе и подвигах. И, слушая его, Паня чувствовал, как растет его воля, растет его уверенность в себе: ведь стали же средние ученики — друзья Романа и он сам — хорошими учениками! Чем Паня хуже их!