На дубовом столе посреди комнаты красноречиво лежала стопка книг.
Содержание их Джейк знал отлично. Как и то, что еще днем, когда отец послал его в лавочку, эти книги находились совершенно в другом месте. Опять эта София! Ну что за жизнь у человека, а? Мистер Эзра Джосайя Саммерс, рукоположенный пресвитер берлингтонской общины «Первая баптистская церковь», постоянный член-корреспондент «Нью-Йоркского общества подавления греха», почетный председатель городского Общества трезвости, яростный сторонник комстокеризма, автор многочисленных выступлений в «Баптистском миссионерском вестнике» касательно «искоренения всякой безнравственности или аморальности», неслышно вошел в комнату и встал за спиной сына.
- Здравствуй, отец, — не оборачиваясь, сказал Джейк. Мистер Саммерс приблизился почти вплотную.
- Мир и покой снисходит на того, кто всем сердцем постигает, что Христос жил и умер ради всех нас…
Джейк перевел взгляд с раздраженно вздрагивающих брылей над пышными бакенбардами отца, на безупречный узел широкого черного галстука.
- … и муки его искупительной жертвы сопровождают нас ежедневно и ежечасно, на рассвете и на закате, — пробормотал он, надеясь хоть немного ускорить переход к делу.
- Ибо на каждом шагу всех нас и каждого из нас подстерегают ловушки и искушения, — отец предпочел не заметить насмешки в его голосе. — И в одну из них, в эти врата праздности и неги ума, попался мой сын!
Мистер Саммерс схватил со стола верхнюю в стопке книгу и потряс ею в воздухе.
- Что это?
- Это? — переспросил Джейк.
- Именно это!
- Это, — осторожно сказал юноша, — сочинение мистера Стивенсона, описывающее путешествие на лодке по рекам Франции.
- Прекрасно! Ну, а это?
- А это, — не моргнул глазом Джейк, — сочинение мистера Жюля Верна, описывающее пребывание четверых путешественников на необитаемом острове. К вящей славе Господа.
Мистер Саммерс устало сгреб книги со стола. Присел, поддернув брюки, перед камином. Джейк печально проводил взглядом то немногое, что делало его жизнь хоть чуть-чуть счастливее. Пресвитер, не обращая внимания на испачканные в золе рукава, свирепо рвал «плоды ума изнеженного и праздного».
- Роза! — позвал он, не прекращая своего занятия. Вошла пухленькая девушка.
- Да, мистер Саммерс?
- Принесите трость.
Локти отца судорожно дергались. Джейк обвел глазами комнату. Высокий диван. Кадка с какой-то зеленой дрянью рядом. Большой кирпичный камин, отделанный темным дубом. С портрета над камином с выражением самоводольной брезгливости сиял крупным, чистым подбородком мистер Э. Комсток