Плохо им сейчас, зомбям, не Гаити тут – Питер. Холодно, ветер свищет, снег сыпет – весна, короче. А если бы тепло было? Я и сам-то на холоде соображаю плохо. Надо будет некромантку Валентину Ивановну озадачить!
Головной старичина бахает из своей горизонталки. Оглядываюсь, это он дохлую крысу разнес. Видно, нас не почуяла – шкандыбала по своим дохлым делам деревянной зомбячьей походкой по дорожке в направлении от нас. Вот дед ей в корму и влепил, пока нас не заметила. Однако дробь по крысаку с близкого расстояния – одни ошметья разлетелись.
– Внимание! Предельное внимание! – Дед меняет патрон, потом говорит: – Пошли!
Про себя ехидничаю: «Пошли на льва охотиться, а подстрелили крысу». Но тут же одергиваю: неизвестно, что по нынешним временам хуже – живой зоопарковый ленивый лев или зомбокрыса? Еще и подумаешь.
Проходим мимо утиного вольера. Это я помню, всякие дурацкие птицы тут кучедрючились. Но сейчас как-то приятнее, что тут не медведи. Зомбиутка – это тьфу. Полное тьфу. Крыса куда хуже.
Мертвецы валяются гуще. Наконец выходим из коридора между двумя павильонами. О, так это площадка у входа – административное здание, кассы… И кучка наших в красных кепках. Реденькая цепочка кругом – внешний периметр; внутри трое, что-то делают. Народу многовато. Либо Николаич набрал дополнительно людей, либо добавили из гарнизона.
Подхожу. Ближним стоит знакомый мент, только его «кедр» куда-то делся. Держит ППС, на поясе ремень и кобура, наскоро переделанная под ТТ. Кивает, но смотрит пасмурно. Трое в центре поднимают головы – обращаю внимание, что физиономии у них бледные и буквально похоронные. Что у Николаича, что у Саши, что у третьего мужика (вроде я его у Иоанновских ворот видал, – значит, из внутренней службы безопасности заповедника). Сердце екает. Что-то гадкое случилось. Определенно. И гадкое с большой буквы Г!
– Что?
– Вот!
У Саши забинтован большой палец левой кисти. Забинтован качественно, но и кровотечение сильное, пятно на повязке расползлось.
– Крыса укусила. Я полез наверх, на павильон, взялся рукой, а там мягкое. Отдернуть не успел – она и тяпнула. Я рукой как тряхнул, она и улетела куда-то… Крыса… Большая такая… – говорит Саша монотонно, деревянным голосом.
– Ясно. Давно?
– Ну минут десять прошло…
– Ладно, ничего теперь не остается, как надеяться. Кровотечение сильное было, – может, и обойдется. – Это хорошо, что я навострился врать не краснея. Помогает. «Врач» – от слова «врать»…
Но ни Сашу, ни Николаича это как-то не убедило.
– Продолжаем по плану, – говорит жестко Николаич, – теперь зачищаем от жирафятника. И двигаем к белым медведям. Руки не распускать, носы не совать! Хватит с нас… – Он осекается. Саша, бледный как простыня, мрачно смотрит на старшого. – Смотреть в оба глаза! Тут пошли хищники, а это вам не уточки с павлинами! – так же жестко заканчивает Николаич. – Не спи, пока живой – действуй! Ракету!