Первые признаки живых – шторы, свисающие из окон верхнего этажа Михайловской военной артиллерийской академии. Останавливаемся. Кто-то впереди пускает ракету, потом еще одну. Но никто не отзывается. Едем дальше.
Опер сидит как на иголках. Теперь вроде как он играет роль Сусанина – где-то рядом его пресловутая не то оружейная комната, не то тир. В карты не смотрит, – видимо, ориентируется и так. Колонна отходит от набережной, и мы премся в какие-то глубины не то промзоны, не то зоны железной дороги. Впереди слышна короткая пальба, проезжаем в распахнутые ворота.
Мертвяков внутри вроде нет. Выкатываемся шустро из автобуса. Кто-то в темпе захлопывает ворота, закрываются они, правда, с трудом – очень вероятно, что передняя БРДМ боднула их рылом и слегка погнула. Вяжут створки ворот куском веревки.
Дмитрий возбужден, аж скулы побелели. Похоже, не зря он у ворот крепости кого-то ждал и так и не дождался. Как бы не оказалось, что тут придется встретиться с тем, кого ждал…
Вокруг низкие, грубо сляпанные не то пакгаузы, не то мастерские. Те, кто ехал с нами в автобусе, рассыпаются по двору. Кроме «тойоты» на спущенных шинах ничего интересного во дворе нет. Тем не менее мужики уже довольно сноровисто берут территорию – и окна, и крыши – под контроль. Ильяс остался в БРДМ, Саша тоже, а вот Николаич присоединяется к нам. Дверь довольно новая, железная, но монетодворский «консервный нож» распахивает ее шутя.
Включаем фонари, но свет внутри и так есть. Пахнет…, очень знакомо пахнет. Вдобавок к запаху, характерному для посещаемых военными мужиками нежилых мест (оружейная смазка, гуталин, затхлость, туалет и немножко ногами для букета), еще и мертвечинкой с ацетоном отдает.
Замечаю на Николаиче ту самую готичную перчатку на левой руке. Держит ею помповуху.
Ну да, мое место, как всегда, в тылу.
Но никого нет. Вообще.
Пока не заходим в импровизированный тир. Явно пистолетный. Тут в длину зала метров двадцать – двадцать пять. В самом конце зала перевернутый стол. Из-за стола поднимается человек. Милиционер. Был милиционером. Сержантом.
Дмитрий выдыхает. Явно это не тот (или та), кого он боялся увидеть.
Милиционер так хорошо забаррикадировался, что сейчас не может вылезти.
– Доктор, упокой его из малопульки. Не нужно ему голову разносить, – просит меня опер Дима.
Ну отчего не уважить просьбу.
Подходим ближе.
Мертвяк поворачивается к нам и тупо пытается идти, да стол не дает.
Выстрел простой, дистанция детская.
Мертвец заваливается туда, где сидел в обороне.
Сержант успел собрать баррикаду из стола и нескольких ящиков. Тут же пустая бутыль от фанты, заплесневелые пирожки в полиэтилене. Никаких записок нет. И на теле никаких ран, мундир чистый. Только присмотревшись, замечаю аккуратно забинтованный указательный палец на левой руке. Не повезло парню…