Тут, конечно, копали все – от мала до велика. Самые мелкие и начинающие не брезговали бродить по вспаханным полям и собирать всякую чушь – патроны, гильзы, хвостовики от минометок, корпуса от ПОМЗ (это такие стаканы из чугуна с рифлением для большего числа осколков)… И, разумеется, кости, пробитые и мятые ржавые каски, короба от пулеметных лент и дисков, рваные цинкачи, сплющенные футляры от немецких противогазов и сами противогазы – без стекол, простреленные (наши с хоботами и немецкие на резинках)…
Поэтому те, кто похитрее, шли дальше. Стоило перебраться через какой-то канал метров пяти-шести в ширину, что делало его труднопереходимым, – и начинались кусты и сравнительно молодой болотистый лесок. Место было добычливое, только все время лез в гости «сапер Водичка». Поэтому наша группка обычно шла дальше – на Пулковские высоты.
Вот там, на основной линии немецкой обороны, мы и шарились. А для того чтобы перебираться через канал в любую погоду, наша артель стырила металлическую лестницу со стройки. Как ее перли – отдельная песня, но дотащили до канала, где и притопили, привязав предварительно веревку. А дальше в любое время выдергивали утоплое сооружение, перекидывали его через канал и снова притапливали.
В это милое время ни о каких гарретах типа нынешних металлодетекторов и речи не шло. Кроме собирателей было только два типа поиска: копательство и бульканье. Копатели без затей подыскивали понравившийся лично им кусок окопа или блиндаж и, проверив по возможности перспективность (ну, например, воронки на бруствере, гильзы и т. п. удостоверяло, что здесь шла стрельба), начинали откачивать воду и рыть, рыть, рыть… После этого на дне окопа или блиндажа становилась доступной всякая фигня и мелочь. По сей причине рыть было интересно, было в этом некое археологическое ощущение. Тогда я впервые ощутил дикое чувство временного пробоя, когда мы нашли баночку с кремом после бритья и, свернув крышечку, увидели четкие отпечатки на креме трех пальцев – даже папиллярные линии сохранились: как взял немец последний раз крем, так след и остался, словно и не было десятков лет, словно это случилось несколько минут назад.
Булькатели были более смелыми. Работали они только летом, пока можно было залезать в воду. Забравшись в воронку, они щупали там в иле руками и ногами. Разумеется, никаких находок вроде книг, газет, тюбиков, зеркал, самодельных рюмок с резьбой, сделанных от скуки в период затишья из гильз, и прочего бытового добра таким методом найти было невозможно, но вот крупные вещи и в первую очередь оружие, которое саперы не чинясь скидывали по воронкам, булькатели находили куда чаще, чем мы. Правда, периодически они резались о куски стекла, напарывались на колючки или калечились другими способами, но такая мелочь не остужала их пыл.