– Черт, я ведь мог видео это раньше глянуть. Родители все равно отказались сюда лететь. Могло бы по-иному сложиться…
– Не могло. Сложилось так, как сложилось. А везде соломы не настелешь. Вот и получается: нет бдительности – всякая рвань свободно ходит везде и гадит. А начинают накачивать бдительность, публике кажется, что это паникерство и глупость. Рвань-то уже не ходит и не гадит, зачем все предосторожности, спрашивается. А как оно жутко было раньше, забывается быстро… Ладно, пойду я, дел до черта. Увидимся еще. Кассеты эти проклятые отдайте с пояснительной запиской заму начраза, когда он допрос закончит. Ты отметил на которых наша клиентура засветилась? Ну и ладно, отловим.
Дмитрий укладывает свою писанину в планшетку, встает, кивает. Мы остаемся с Буршем. Молчим.
– И все-таки не могу отделаться от ощущения, что мог этого не допустить…
– Меня больше удивляет то, что вы как-то ухитрились облапошить этих выродков. Нашлись что сказать, в результате всего двое погибших, а не гораздо больше, – замечает Бурш.
– Я и сам удивляюсь, что автоматически не ответил, дескать, вот он я… Но, стыдно сказать, так увлекся поисками туалета после этого гнусного растворимого кофе, что просто откровенно затормозил с ответом, о другом думал. А потом еще и морду одного из них узнал. Просто дважды повезло. Был бы свежим и не досмотрел бы кассету…
– Скажите, вам ведь доводилось разговаривать с пациентами, точнее, с родственниками умерших пациентов?
– Да, а что?
– Они ведь считали, что недоглядели, не обратили внимания, виноватили себя. Так? Но вы при этом знали, что ни черта они изменить были не в состоянии. Причем практически во всех случаях?
– Конечно. Это нормально для людей, потерявших своих близких. Вы это к чему клоните?
– Да вы сейчас ровно так же себя ведете. При этом ровно так же ни черта бы вы не смогли сделать. Если так объективно посмотреть на вещи?
– Ну наверное. Только вам легко говорить – чужую беду руками разведу, а к своей ума не приложу.
– Конечно. Что такое Хиросима? Это когда нарыв у меня на пальце! Или как там писали: олень израненный хрипит, а лани горя нет, тот веселится – этот спит. Уж так устроен свет. Так вот, мне кажется, что вы и сами знаете, что надо делать.
– Да я уже вижу, что вы меня в одиночестве оставлять не намерены. И будете настаивать, чтобы я выговорился, а вы все это будете слушать?
– В тютельку. Сами же знаете, что это единственное, что может помочь. Пока не выговоритесь, толку не будет. Не будет толку, будет у нас депрессивный врач, а депрессия гробит людей как пулемет. Мне вам надо рассказывать, что больше девяноста процентов людей с болезнями сердечно-сосудистой системы еще и от депрессии страдают, причем скорее депрессия первична в развитии болезней? И то, что лечат сердце, а депрессию не замечают, сводит все лечение к нулю?