— Ну, что вы… встали… проходите… берите ваш… зонтик, — простонала она сквозь конвульсивные приступы.
Реймонд поднял одну бровь, рассматривая ее, немного помедлил в дверях, но потом решительно вошел и направился к столику, около которого поставил зонт. Но по дороге он вдруг остановился, резко повернулся к ней и выпалил:
— Черт, я видел, что вам очень скверно, хотя вы никогда в этом не признались бы, но слезы это уже слишком… Я сначала подумал, что вы переживаете из-за своего Алана, но потом понял, что это не так. Он для вас ровно ничего не значит. Вас мучает что-то совсем другое. Я прав?
Лора, моментально перестав смеяться, уставилась на него широко раскрытыми глазами. Она не могла найти слов, чтобы осадить наглеца. Мало того, ей почему-то вдруг захотелось зажмуриться, прижаться лбом к его плечу и заплакать уже навзрыд. Это желание поразило ее, поскольку ни один мужчина еще никогда не вызывал у нее таких порывов. И еще ей отчаянно захотелось рассказать ему правду, ту, которую не знает ни один живой человек и которую у нее больше нет сил скрывать.
— Я прав, Лора? — ОН подошел совсем близко и осторожно взял ее за плечо.
Закрыв глаза, она прошептала:
— Да.
— Расскажите мне. Мне вы можете рассказать все.
Она долго стояла, зажмурившись и борясь с искушением пожаловаться этому очень странному и даже нелепому, но почему-то вызывающему безотчетное доверие человеку.
Реймонд молча стоял напротив нее и терпеливо ждал. В какой-то момент Лора даже набрала воздуху в легкие и открыла рот, но в следующую секунду ей вдруг стало ужасно страшно и противно одновременно. Ведь если говорить то все, а это выше человеческих сил. Она судорожно вздохнула, мысленно обозвала себя малодушной плаксой и идиоткой, а потом даже нашла в себе смелость открыть глаза, издевательски ухмыльнуться и спросить:
— Вы, наверное, психотерапевт? Или уж сразу психиатр?
— Нет, — с тяжелым вздохом отозвался Реймонд, отпуская ее плечо, — я детский кардиолог.
Видимо, на лице у Лоры отразил ось какое-то недоумение, потому что он тут же пояснил:
— Специалист по болезням сердца у детей, — потом он помедлил и продолжил: — Это ваша дочь, там…
— Она совершенно здорова, — резко перебила его она.
— Не сомневаюсь, я пока и не собирался ее лечить. Просто… Извините, но вы, наверное, были очень молоды, когда… когда она родилась?
— Мне было почти девятнадцать — отрезала Лора.
— Да? — Он недоверчиво оглядел ее.
— Представьте себя. — у Лоры уже прошло всякое желание исповедоваться, и ее снова стало мучить раздражение, увеличивающееся с каждой минутой.