— Только сначала объясни мне причину, если не трудно.
— Ты сам все знаешь! Подлец!
— Ладно, пусть я подлец, если ты так хочешь, но я могу все же узнать, что такого особенного произошло с позавчерашнего вечера, когда ты меня еще называла совсем другими словами?
— Дрянь! — Все эмоции, которые Лоре до этого удавалось сдерживать, вдруг стали фонтаном изливаться наружу. Ее уже трясло неудержимой дрожью, а зубы стучали как в лихорадке, — Негодяй! Ублюдок!
Рей никак не реагировал на поток оскорблений, а просто, молча, смотрел на нее и ждал, когда он иссякнет. Лора припомнила еще несколько известных ей ругательств и, наконец, за неимением слов замолчала, глядя на него расширенными от гнева и страха глазами.
— Хорошо, это я понял. Теперь, если можно, по существу.
— Что тебе здесь нужно? — тяжело дыша, выдавила она.
— То же, что и неделю назад. У меня не произошло ничего, что могло бы изменить мои намерения в отношении тебя.
— Да? А как поживает твоя новая пассия? — вдруг выкрикнула Лора сорвавшимся голосом. — Или она не новая? Или, может, их у тебя штук десять?
— Так, а вот это уже ближе к делу, — проговорил Рей.
Лора в недоумении уставилась на него. Ей еще в жизни не приходилось видеть такой невозмутимой наглости.
— Какая именно пассия? — продолжил он допрос. — Можно поподробнее?
— А что, их так много, что ты путаешь? Девочка лет девятнадцати, с длинными крашеными черными волосами. «Заждался, милый» повторила она, дрожа от ненависти.
— Девочка с крашеными черными волосами, — медленно повторил он и задумался. — А какие-нибудь особые приметы у нее были? Гм, может, она еще что-нибудь интересное сказала?
— Ничего, «милый», потом вы сразу перешли к поцелуям.
— К поцелуям? А где это было, если не секрет?
— У тебя в машине, «милый», где же еще?
— В машине? — В его спокойном и чуть усталом голосе вдруг что-то дрогнуло, а на лице отразился напряженный умственный процесс. Несколько секунд спустя он спросил:
— Извини, если мне не изменяет память, на мне еще был синий плащ и знаменитая шляпа, так?
— Да, «милый», память тебе не изменяет, ядовито проговорила Лора.
— Черт, убью! — вдруг завопил он, изо всех сил стукнув кулаком по подлокотнику кресла, а потом вскочил и бросился к двери.
Лора вжалась в угол и закрылась руками: она была уверена, что сейчас от нее не останется мокрого места. Но он только легко коснулся рукой ее плеча и сразу же убрал руку.
— Успокойся, — сказал он хрипло, — Я тебе уже говорил, что я не насильник. И мне очень больно и обидно, что ты обо мне такого мнения. Я еще вернусь, — с этими словами он вылетел на улицу и хлопнул дверью.