— Я тоже, — признался Бейдр. — Но это невозможно.
Джордана во все глаза глядела на него, по щекам струились слезы. Она вдруг спрятала лицо в ладонях.
— Бейдр, Бейдр! Что с нами случилось? Почему все пошло наперекосяк? Мы так любили друг друга!
Он притянул ее голову к своей груди и вперил унылый взор в пространство.
— Не знаю, — еле слышно вымолвил он и вспомнил, как она тогда была прекрасна.
Он вспомнил холодный, ослепительно белый свет, белый снег и белые здания вокруг площади, где должна была состояться инаугурация. Дело было в январе 1961 года. Великая страна праздновала вступление в должность новогопрезидента, молодого человека, которого звали Джон Фитцджеральд Кеннеди.
Полгода назад никто на Ближнем Востоке не слышал этого имени. Потом его вдруг выдвинули кандидатом от Демократической партии, и Бейдр получил телеграмму от принца Фейяда:
«Какова его позиция по ближневосточному вопросу?»
Последовал лаконичный ответ:
«Произраильская. Больше ничего не известно».
На следующий день состоялся столь же немногословный телефонный разговор.
— Найдите возможность вложить миллион долларов в избирательную компанию Никсона.
— Это будет нелегко, — ответил Бейдр. — В Соединенных Штатах существуют ограничения для подобного рода деятельности.
Принц отреагировал коротким, хитрым смешком.
— Политики везде одинаковы. Я убежден, что вы найдете способ. Мистер Никсон и мистер Эйзенхауэр поддержали нас в 1956 году, когда англичане и французы пытались наложить лапу на Суэцкий Канал. По крайней мере, мы покажем, что умеем быть благодарными.
— Попробую, — пообещал Бейдр. — Но мне кажется, стоило бы также вложить средства и в кампанию Кеннеди — на всякий случай.
— С какой стати? Или ты считаешь, что у него есть шанс?
— Судя по предварительным данным, нет, но Америка есть Америка. Никогда не знаешь заранее.
— На твое усмотрение, — разрешил принц. — Мне начинает казаться, что ты уже больше американец, чем араб.
Бейдр рассмеялся.
— Американцы так не считают.
— Как поживает твоя семья? — неожиданно поинтересовался принц.
— Прекрасно. Вчера я разговаривал с ними. Жена и дочери сейчас в Бейруте.
Тебе следовало бы их навестить. Я все еще рассчитываю на наследника. Не затягивай с этим делом. Годы идут, я не молодею.
— Да хранит вас Аллах, — сказал Бейдр. — Живите вечно.
— В раю — пожалуй, — приглушенный голос Фейяда тем не менее, эхом разнесся по всей линии, — А на земле — нет уж!
Бейдр в задумчивости положил трубку. Принц ничего не говорил просто так. Неужели до него дошли слухи, что у Мариам после рождения последней девочки больше не будет детей? Но если так, вряд ли он стал бы упоминать о наследнике. Скорее настоял бы на том, чтобы Бейдр развелся и женился во второй раз. По мусульманским законам бесплодие считалось поводом к разводу, но Бейдру не хотелось на это идти. Не то чтобы он любил Мариам — этого он никогда к ней не чувствовал, а чем дальше, тем меньше между ними оставалось общего. Мариам была слишком провинциальна и питала нескрываемую неприязнь к Европе и Америке. Она была счастлива лишь в своем домашнем окружении, маленьком, целиком понятном ей мирке. Вот в чем дело, подумал Бейдр. Она слишком арабка. Ему не улыбалось вновь жениться на арабской девушке.