Экран молчал. Бейдр уронил голову на руки и зарыдал. В последний раз он плакал, когда был еще совсем мальчишкой. Ему вспомнилась детская молитва:
«Во имя Аллаха, всемилостивого и всемогущего,
Защити меня, владыка людей,
От зла и дьявольского искушения!»
Молитва немного успокоила Бейдра, слезы перестали литься, отпустила боль. Он слишком скоро забыл заповеди Аллаха, открытые Пророком, — а ведь эти заповеди были даны затем, чтобы жить по ним.
Он слишком долго пытался существовать по законам неверных, но это не для него. Теперь он станет жить, как завещано: по закону, данному Аллахом.
Джордана вошла в библиотеку, еще не оправившись от потрясения.
— Мне рассказали о Юсефе. Просто не верится.
— Он был куском дерьма, — хладнокровно проговорил Бейдр—В эту минуту он стоит перед верховным судией и держит ответ за свои грехи. Но даже всемилостивейший Аллах не сыщет ему оправдания. Скорее всего, ему суждено вечно корчиться в муках на адском огне.
Джордану поразила перемена в муже.
— Он был твоим другом. Столько лет служил тебе.
— Он служил только себе самому. У него не было друзей.
— Что между вами произошло? Что он натворил?
Лицо Бейдра с закрытыми глазами было похоже на непроницаемую маску.
— Он предал меня. Так же, как ты.
Она остолбенела.
— Ничего не понимаю!
Муж устремил на нее невидящий взгляд.
— Да? Не понимаешь?
Она молча покачала головой.
— Тогда смотри. — Бейдр запер двер библиотеки и включил видеомагнитофон. — Иди сюда.
Джордана подняла глаза на миниатюрный экран. Он какое-то время оставался белым, затем появилось изображение. У нее перехватило дыхание.
— Нет! — крикнула она.
— Да, — бесстрастно произнес Бейдр.
— Я не стану смотреть! — Джордана бросилась к двери. Бейдр схватил ее за руку и так сильно сдавил, что руку до плеча пронзила боль.
— Ты останешься, женщина, и будешь смотреть!
Она закрыла глаза и отвернулась. Пальцы мужа, словно стальные клещи, впились ей в подбородок, насильно поворачивая ее лицо к экрану.
— Будешь смотреть! — зловеще повторил он. — Все до конца. Любуйся на свой позор, как пришлось любоваться мне!
Казалось, пленке не будет конца. Джордану начало мутить. Это же чистое безумие. Значит, они проделывали это перед видеокамерой, которой мог управлять только один человек. Сам Салливан.
Ей вспомнилось, как он ненадолго покинул комнату — как раз перед началом акта. Вышел, чтобы запустить аппаратуру, настаивал, чтобы они не отклонялись от изголовья. Боялся выйти из кадра. Он сумасшедший!
Наконец лента кончилась. Экран потемнел, и Бейдр выключил аппарат. Джордана обратила на мужа умоляющие глаза. Его лицо ничего не выражало.