– Ладно-ладно, извини, не будем больше об этом. Хм... Так сразу вопросы и не придумываются, а ведь столько в голове вертелось.
– Надо было записать, – радушно посоветовала я, внутренне хохоча. Такими темпами они журналистку придумают и без меня.
– Да, в следующий раз так и поступлю... Он же будет, этот следующий раз?
– Будет, конечно будет...
– О! Вспомнила один вопрос. Скажи, а о чём ты мечтаешь.
Я мгновенно погрустнела, но всё же ответила:
– О семье. Даже не о богатых и знатных родителях, не о бабушках-дедушках, братьях и сёстрах, а просто... – я замолчала, так как слова резали по живому. – Просто чтобы было место, куда я бы могла прийти, зная, что меня примут в любом состоянии и не задавая вопросов. Просто опору. Просто поддержку. Место, где бы на меня не смотрели как на прокажённую, а принимали такой, какая я есть... Со всеми особенностями.
Я неловко замолчала. Это не только ход в пользу Кайла. Я действительно об этом мечтаю. Даже дома, на Земле, я не могла получить такого. Когда твои родители, пусть и приёмные, делают всё, лишь бы тебя не видеть, это... больно. А биологические от меня отказались ещё в самом начале, нет никакого смысла их даже искать. Возможно, здесь я смогу построить что-то подобное, но...
– Пожалуй, мне уже пора, – поднялась на ноги Эрика, остро почувствовав моё состояние. И ещё бы не почувствовала, если я не ошибаюсь, у неё самой очень хорошие способности к эмпатии, а тут ещё моё умение навязывать эмоции...
– Да, конечно, – тоже встала я и гостеприимно распахнула перед ней дверь. – Всего хорошего.
Она накинула на себя платок и вышла из комнаты.
Следующим утром мы продолжали наше двойное расследование, собирая анекдоты и выискивая данные об изменениях. Парни на этот раз подготовились лучше, захватили с собой печенье, подушки и вообще обустроились с комфортом. Я не возражала – пока есть результат, пусть хоть по потолку бегают.
Нашу почти семейную идиллию нарушил звук открывающейся двери. Она громко хлопнула об стену, явно открытая с ноги. В кабинет зашёл Арес, но в каком виде... В одном белом хлопковом комбинезончике, что здесь по недосмотру считается нижним бельём, лохматый, босой. Все мышцы напряжены, словно они не знают в какую сторону им дёргать тело. Но самое страшное – взгляд. Совершенно безумный, расфокусированный, будто он не видит того, что происходит вокруг, а гоняется за чем-то невидимым обычному глазу. Меня охватило странное ощущение, как если бы на меня надвинулась туча низкочастотного гула: вроде бы и не слышно ничего конкретного, но громко и... страшно.