.
При открытии собора дьяк Федор Лихачев прочитал заготовленную Посольским приказом речь, сообщавшую о планах турецкого султана «послать войною на Московское государство, осадя Азов». Затем выборным людям раздали письмо «об Азовском деле и о войне», с тем чтобы они письменно сообщили свое мнение (возможно, с этим связаны дополнительные выборы представителей от «всяких чинов»). В течение января 1642 года продолжался сбор коллективных «сказок» выборных людей — ответов на письмо правительства. Затем материал этих «сказок» был обобщен в докладную выписку и доложен на заседании царю Михаилу Федоровичу и Боярской думе.
Большинство ответов по главному вопросу об Азове заранее утверждало любое решение, принятое царем единолично или вместе с Боярской думой: «…в том волен государь, как изволит»; «в том волен государь и его государевы бояре». Но из сказок служилых людей и гостей складывалось общее мнение о необходимости принять Азов. Главный аргумент привели подавшие свои отдельные сказки московские дворяне Никита Беклемишев и Тимофей Желябужский: «С тех мест, как Азов взят, татарской войны не бывало, а государевы украинные городы были от них безмятежно в покое и тишине немалое время». Азов предлагалось удерживать силами тех же донских казаков, а также набранных к ним в прибавку «охочих людей», стрельцов и «старого сбора солдат». Обсуждение порядка сбора средств для ратных людей превратилось в репетицию бурных парламентских дискуссий в России последующих веков.
Одни дворяне и дети боярские вспоминали злоупотребления «сильных людей» в суде и московскую волокиту, разорявшую их «пуще турских и крымских бусурманов», другие подобострастно называли бояр «вечные наши господа промышленники». Особенно яркие «сказки» подали на соборе 1642 года представители Нижнего Новгорода Василий Федорович Приклонский и Степан Васильевич Онучин (их имена были записаны еще в боярской книге 1627 года), а также муромцы А. Г. Монастырев, Савва Иванович Мертвый, Иван Петрович Власьев. «А ныне при тебе государе, — писали они, — твои государевы бояре и ближние люди пожалованы твоим государским жалованьем… многими поместьи и вотчинами, а твои государевы диаки и подьячие… будучи беспрестанно у твоих государевых дел и обогатев многим богатеством неправедным своим мздоимством, и покупили многия вотчины, и домы свои строили многие, палаты каменныя такие, что неудобь-сказаемыя, блаженные памяти при прежних государех и у великородных людей таких домов не бывало, кому было достойно в таких домах жити»[425]. Нижегородские и муромские дворяне предложили собрать деньги на службу ратным людям со всех землевладельцев по представленной ими росписи крестьянских дворов. Традиционно служилые люди поглядывали в сторону церковной казны, предлагали заново обложить сборами гостей и торговых людей, предъявляли счет к тем дворянам, кто «избывал» полковой службы, находясь «в отсылках» по приказам и воеводствам. О своих нуждах не упустили случая напомнить гости и торговые люди, писавшие об «обнищании» от «государевых безпрестанных служеб и от пятинныя деньги», о «насильствах» городовых воевод и конкуренции иностранных купцов, мешающей их торговле («многие торжища у них отняли иноземцы — немцы и кизылбашцы, которые приезжают к Москве и другие городы со своими большими торгами»).