А еще спасли зимородка. Хорошенькая неосторожная птичка: тельце рыжее, а спинка, хвост, крылышки и шапочка — цвета морской волны. Возле глаза по синему кисточкой с оранжевой краской мазнули. Длинный острый клюв, черный, и тощенькие красные лапки с рыжим пухом. Ловила рыбешку в Дронне и сама попалась в кошкины лапы. Альберто гладил птичку, приговаривал: «Что, Рыжик, страшно было? — повернулся: — Я буду звать тебя Рыж». Ведь зимородок, martin-pêcheur, мартен-рыбак — ее тезка…
Вероника заглянула в детскую: малышки спали. Середина дня. Забытый телефон Альберто она нашла по «Белым страницам».
«Ты голосовала? На “Франс-2” сказали, семьдесят один процент за Путина», — Матьё длинных писем не пишет, так, пару строк. Да и о чем писать?
Это она все затеяла: послала ему рисунки, затянула в переписку… с тайной целью: про Корто выспросить. У старого-то друга.
«А как же, в посольство ездила. Знаешь, что там на фасаде советская символика?»
Откуда Матьё знать.
Зато ему кое-что известно про Дениса. Не то чтобы — известно, «через панцирь не достучался», но «есть подозрения, что внутри там, как у черепахи: живое и чувствительное», — Матьё пририсовал смайлик. «Туда добраться-то можно?» — поинтересовалась Марина. «Можно. Расколоть панцирь, и все дела. Но сдохнет черепашка-то», — Матьё изобразил три смайлика и спросил, слышала ли она о писателе Раймоне Кено. «У него есть такая фраза: “Жить в панцире, то есть вывернув кости наружу, — каким кардинально иным должно быть видение жизни!”» Похоже, тут Матьё прав…
— Смотри, какие фотографии Катья прислала! — Воробушек щелкает мышкой. — Это ее дочка Танья на новогоднем празднике, она Снежинка. Это Танья едет с горки (снегу у вас!). Это Танья рисует за столом на кухне.
Воробушек умилен.
— А Катя-то сама где?
Воробушек ищет в письмах, выуживает: Катя на фоне компьютера с охапкой роз. Хорошая фотография.
— Это восьмое марта. У вас День женщин.
— Вот-вот. А Корто офранцузился, и праздник ему до лампочки.
— Да мне тоже. — Воробушек помолчал. — Но Катье пришлось послать открытку. Она настаивала. Она вообще с характером.
С таким характером, что в отрочестве выжила из дома Анькиного отца, о матери не подумала. Нет, не стоило их с Воробушком знакомить…
Альберто подумал и добавил:
— Упрямая, как Марьон, — и, понизив голос: — С ней совсем не получается общаться!
Верно, Марьон не мягкая и пушистая. Но ей, Марине, стоило бы у нее поучиться: знает, чего хочет, мужикам не доверяет, рассчитывает только на себя…
— Типичная француженка, — поморщился Воробушек. — За нее вступишься, еще и сам получишь. К тому же, — Альберто снова понизил голос, — она коммунистка.