А через час произошло событие, о котором мы должны были записать в судовом журнале. Делать записи в судовом журнале Абу поручил мне.
— В судовом журнале записи должны быть краткими, — поучал Абу. — Но поскольку рейс у нас необычный, в этом путешествии мы впервые открываем неведомый мир, нас наверняка ждет немало приключений, судовой журнал можно превратить в путевой дневник.
Так я получил еще одну обязанность на борту «Мечты» — быть летописцем. Это было мне на руку — ведь предстояло писать для школы летнее сочинение. А что может быть лучше нашего путешествия для такого сочинения?
Так вот, через час после обеда мы в открытом море встретили огромный пассажирский теплоход. Во время нашего пути из Планерского суда появлялись то и дело, но шли они далеко. А этот вдруг выполз из-за горизонта прямо по нашему курсу, и мы сразу же поняли, какой он большой.
— Пассажир! — сказал Абу, присмотревшись через бинокль к синему пятнышку на самом краю моря. — «Иван Франко» или «Шота Руставели».
Но он ошибся. Когда громадина приблизилась к нам настолько, что можно было в бинокль разобрать ее имя, мы прочитали: «Михаил Лермонтов».
— У меня на нем приятель капитаном, — радостно сообщил Абу.
Какое это было красивое судно! Черный борт, ослепительно белые палубные надстройки, красный кант на дымовой трубе. Мы с Леной подсчитали по иллюминаторам и окнам пассажирских кают на верхних палубах, что высотой теплоход больше семиэтажного дома.
— Семь этажей! — изумлялась Лена. — Настоящий плавающий дом! Вот бы на нем прокатиться!
— На судах не этажи, а палубы, — заметил Абу. — А прокатиться ка нем наверняка тебе доведется. Таких пассажирских судов в нашем флоте становится все больше и больше, и попасть на них не так уж трудно.
Он снова приставил к глазам бинокль, долго рассматривал приближающееся судно.
— «Михаил Лермонтов» имеет порт приписки Ленинград, — сказал Абу. — Значит, на Черное море он попал с круизом. Должно быть, какая-нибудь иностранная компания зафрахтовала, то есть наняла для развлекательного путешествия туристов.
Красавец теплоход прошел от нас в полумили. Абу вдруг шагнул на корму, быстро достал из ящика несколько разноцветных флагов, прикрепил ловкими точными движениями к линю и тут же вознес к вершине мачты.
Как красиво они затрепетали на ветру!
— Это я поднял выраженное флагами приветствие: «Счастливого плавания!» — пояснил Абу.
Можете себе представить, как мы обрадовались, когда через несколько минут на мачте «Михаила Лермонтова» нам в ответ поднялись такие же флаги: «Счастливого плавания!» На палубах левого борта теплохода собралось множество пассажиров, они махали нам руками, шляпами, платками. А еще через две минуты удаляющийся теплоход вдруг огласил море тремя мощными басовитыми гудками — попрощался с нами. Мы прыгали по палубе, радовались. Еще бы! Такой гигант нас приметил и обошелся с нами, как с равными.