И ни одного человеческого возгласа, кроме неживого бормотания, изредка доносящегося из затянутых серебристым туманом проплешин. «Южный парк» был нем, словно захватила его не говорливая дэковская братия, а… трудно даже представить кто. Поэтому, когда за его спиной зазвучал чей-то слабый, угасающий голос, Птицелов поначалу решил, что ему почудилось.
– Браток! Поди сюда, браток!
Они засели на окрестных скалах, словно стервятники, поджидающие добычу.
Два десятка человек: чучуни-охотники, дезертиры из воинских частей, охраняющих Полигон, разные бродяги, которых причудливая судьба забросила в Земли Крайних, беглые дэки и мутанты-выродки – сточные воды, отбросы, фекалии социума. Они ютились в береговых пещерах или в чучунских хижинах, отнимали пищу у местных жителей, а то и у крысланов. Они терпеливо ждали, когда ошибка курса, или шторм, или какая-нибудь надобность заведет морское судно в лабиринт Чучунского архипелага, и тогда шли на абордаж.
Команды разнообразных торговых плавсредств и рыболовецких шхун не могли оказать серьезного сопротивления береговым мародерам – решительным и безжалостным. Другое дело – военные корабли. Мореманы в погонах не церемонятся: дадут пару залпов по обрывистым берегам, и вся недолга. И уж тем паче бандиты предпочитали не связываться с белыми субмаринами: пришельцы из Островной Империи внушали ужас самим фактом своего существования.
Однако уже более полугода в Чучунский архипелаг не заходило ни одно, даже белое, судно. Бандиты пообносились и обнищали. В округе не осталось поселения, не разграбленного ими по второму и третьему разу. Робкие и миролюбивые аборигены Земель Крайних ожесточились и теперь встречали мародеров огнем из всех ружей и луков. У бандитов кончались боеприпасы, жрать приходилось главным образом крысланов, которых удавалось застать врасплох. Поэтому когда в заливе неожиданно всплыла имперская субмарина, мародеры обрадовались ей так, словно это была роскошная океанская яхта, перегруженная деликатесами, туго набитыми бумажниками и сочными девками-манекенщицами.
Овеянное грозной славой подводное судно на поверку оказалось каким-то чудным. Из всей команды на верхнюю палубу поднялись четверо. Расхлюстанный, будто матрос после кабацкой драки, офицер. Другой – в драном и изгвазданном десантном комбинезоне. А еще – девчонка-чучуни в ободранной кухлянке и худющий матросик, которого главарь бандитов тут же окрестил Шкелетиком. Диковинная эта четверка мельком оглядела скалы, после чего трое моряков уставились на малолетку, которая вдруг принялась приплясывать на решетчатом палубном настиле.