Мокрица?
– А ну-ка, Меченый, – проговорил главарь. – Пальни-ка ты в этого с матюгальником…
Бывший капрал с готовностью вскинул винтовку.
– Но не убивай, – уточнил Облом. – А так… чтоб обделался…
Зун усмехнулся в сивые усы.
– Сделаем!
Он на скорую руку прицелился, надавил на спусковой крючок. Карабин был пандейского производства и отличался бесшумностью стрельбы. Фррр, – как будто птаха вспорхнула, – и Шкелетик, выронив мегафон, повалился в заросли стланика.
Мародерский главарь не отрывался от бинокля.
– Ага, – пробормотал он, – зашебуршилась… Пошла… пошла, родимая…
«Вставай, Диего Эспада! Вставай, сукин сын!»
Странник в черном кимоно, расшитом алыми иероглифами, протягивает ему жилистую руку. Но Эспада не спешит подниматься. На татами лежать хоть и жестковато, но хорошо. Покойно. Не надо выполнять чужие команды, не надо драться с неуловимым нечто, что засело где-то в подкорке. А главное – не надо таскать на себе эту проклятую тварь…
«Вставай, камрад! – басит Слон, протягивая лаковую шкатулку. – Тебя ждут великие дела!»
Шкатулка отворяется сама собой, из-под крышки высовываются щетинистые усики, ощупывают воздух. Эспада понимает, что перед ним вот-вот предстанет сам господин чрезвычайный и уполномоченный посол и встречать его высокое превосходительство лежа как-то неловко. Он вскакивает и неосторожно прорывает тончайшую пленку, отделяющую явь от сна…
Пуля вжикнула о валун, выбив облачко кремниевых осколков, и ушла в Мировой Свет. Как в копеечку. Инстинкты сработали быстрее разума. Эспада ничком повалился в колючий кустарник. Раздался смачный хруст. На брюхе Эспады под грязной и изорванной матросской робой, которую он все еще таскал на себе, кто-то отчаянно заскрипел и заворочался. Эспада перекатился на спину, разорвал хлопчатобумажную ткань.
Совсем как в давешнем сне из разрыва показались щетинистые усики, внушающие уважение жвалы, а следом и черная плоская голова с глазами-фасетками по бокам. Отчетливо завоняло клопами. Эспада вспомнил, что слышал этот запах во сне, но тогда он казался ему приятным и полным значения.
Усики неторопливо ощупали лицо Эспады. В носу засвербело. Только огромным усилием воли Эспада сдержал чих. Это было бы крайне невежливо. Ведь он узнал насекомое, которое медленно, сегмент за сегментом, вытягивало из-под робы членистое брюшко.
Еще бы Эспаде его не узнать. Видел тысячи раз. И в кино, и в книжках, а потом – ив учебных пособиях. В юности он с огромным удовольствием читал и перечитывал «Соглядатая», а в отрочестве – до самозабвения играл в Бенни Дурова. «Из-су» – так они себя называют.