Золотая Ригма (Сысоев) - страница 18
Как ни горел желанием Калугин продолжить поиск, ночная тьма остановила охотников на тигриных следах. Тут уж не до удобств. Разведя маленький костер, люди просидели над ним остаток ночи.
Накипятив из снега горьковатой воды, они заварили ее лимонником, разлили по кружкам и поужинали мерзлым хлебом с салом. Хотя сон был кратким, усталость прошла. Только на войне да на охоте потрясенная нервная система творит чудеса с человеческим организмом, и он становится способным переносить напряжения, немыслимые в обычной жизни.
Наступил день, и возобновилось преследование тигров. Собаки, обнаружив Ригму в буреломе, окружили ее со всех сторон. Они не могли ее атаковать, но и не давали выбрать надежный путь к отступлению. Желая напугать своих врагов, Ригма громко рыкала и шипела, отчего собаки еще больше входили в азарт и норовили вцепиться в ее бока. На помощь собакам бежали охотники, не подозревая, что с другой стороны к ветровалу кралась старая тигрица. Завидя хозяев, собаки смелее накинулись на Ригму, но она вдруг сделала высокий прыжок и, перемахнув через преследовательниц, устремилась в чистый кедровник. Собаки оказались проворнее: как ни напрягала она последние силы, два серых пса, сорвав намордники, почти одновременно схватили ее за задние лапы. От боли Ригма издала резкий гортанный звук, который был воспринят матерью как крик о помощи. Не успели собаки опомниться, как одна из них была отброшена ударом лапы тигрицы, а другая судорожно забилась в ее пасти.
Подбегая, Калугин даже расслышал, как отчаянный вопль его любимого Чека слился с леденящим душу хрустом раздробляемого позвоночника. Швырнув бездыханного врага через плечо, тигрица ловким прыжком, словно ловящая мышь гигантская кошка, прижала передними лапами к земле еще одну жертву. Мгновенный удар клыков — и пес превратился в бесформенную массу на снегу. Оставшиеся в живых Бельчик и Тайга бросились наутек, поджав хвосты.
Калугин в отчаянии сбросил с плеча карабин и не целясь, желая только отпугнуть зверя, дважды подряд выстрелил. Описав петлю, собаки бросились ему под ноги, приведя на «хвосте» рассвирепевшую тигрицу. Калугин, как истый тигролов, осуждал тех, кто стрелял, даже в целях самозащиты, в редких зверей. И когда тигрица, оставив собак, кинулась на него, он только перекинул карабин и сунул приклад в ее пасть, словно перед ним была не старая тигрица, а тигренок. Крепко сжимал карабин Калугин, да удар тигриной лапы по прикладу оказался настолько силен, что оружие вырвалось из его рук и отлетело на несколько метров в сторону. Сорвав с головы меховую шапку, бывалый следопыт сунул ее вместе с рукой в оскаленную пасть наседавшего зверя, но сомкнувшиеся челюсти «прошили» руку с ушанкой. Тигрица поднялась на дыбы и передними лапами нанесла несколько сильных ударов по плечам и голове Калугина. В ушах у него зазвенело, и что-то горячее полилось за ворот гимнастерки. Теряя сознание, Калугин увидел, как у самого его лица раскрылась клыкастая пасть… «Конец!» — мелькнуло в его затуманенном сознании.